Заткнись! рявкнул муж, швыряя чемодан на пол. Ухожу от тебя и от этой трясины, которую ты зовёшь жизнью.
Трясина? Людмила медленно оторвалась от плиты, где шипела жареная картошка.
Эта самая трясина двадцать лет кормила твою мать, пока она по больницам ездила. Забыл?
Какое отношение мать имеет? Не смей её трогать!
Очень даже имеет, Сашка. Пока ты «великие дела» в Питере крутил, я тут с твоей лежачей маманей сидела. Подгузники меняла, если что.
Александр стоял в дверях их двушки в хрущёвке, в новом костюме, с чемоданом у ног. Таким нарядным Людмила его не видела подтянутый, загорелый, от него пахло дорогим одеколоном. Не то что раньше, когда он приходил с завода, пропахший машинным маслом.
Вспомнила, как они познакомились. Танцы в ДК, он молодой слесарь, она из бухгалтерии. Кружил её под «Чёрный кот», шептал глупости на ухо. А потом скромная свадьба: тридцать гостей, оливье и «Советское шампанское». Свекровь тогда плакала от счастья, обнимала Людмилу: «Спасибо, доча, что Сашку моего приручила.»
Приручила. Двадцать два года вместе. Дочь вырастили, Настю. Сейчас в мед.училище учится, на стипендию да на мамины подработки. Александр денег не давал последние три года всё в «бизнес» уходило. Какой бизнес Людмила так и не поняла. То шиномонтаж открыть хотел, то грузы возить. Всё прогорало.
Ты просто не понимаешь, нервно закурил Александр прямо в прихожей. Мне Колька в Питер зовёт. У него там автомойки, управляющим возьмёт. Квартиру снимем для начала.
Один поедешь? Людмила вытерла руки о фартук. Руки дрожали, но голос был твёрд.
Не один. Александр отвел взгляд. С Иркой. Она она в меня верит.
Ирка. Людмила знала о ней месяца три. Видела переписку в телефоне, когда Саша в душе был. «Котик», «солнышко», «скучаю». Тридцать лет «котику». Продажница в автосалоне, где Александр машину в кредит брал который Людмила до сих пор выплачивает с учительской зарплаты.
А Настя? спросила она. Твоя дочь. Через год диплом получит.
Вырастет поймёт. Я не могу так больше. Мне сорок шесть, Люда. Я ещё могу всё изменить.
Людмила подошла к окну. Во дворе соседка Галина бельё развешивала. Увидела её, помахала. Галина-то всё знала: и про Ирку, и что Александр последние полгода только ночевать заходил. Жалела, пироги носила: «Держись, Людка.»
Помнишь, тихо сказала Людмила, как Настя в пять лет воспаление лёгких подхватила? Врачи руки разводили. Ты тогда сутками на заводе пропадал, чтобы на лекарства заработать. А я у её кровати сидела. Ты тогда сказал: «Мы семья, Люда. Всё преодолеем.»
Это было давно.
Пятнадцать лет. Или когда твоя мать инсульт схватила? Кто с ней по больницам мотался? Кто ночами не спал, переворачивал её, чтобы пролежней не было? Я, Саша. А ты всё дела, дела. Какие дела? Ты тогда уже за своим «бизнесом» гонялся.
Александр затушил сигарету о подоконник. Людмила поморщилась новый подоконник, месяц назад ставили. Сама копила.
Ты всё помнишь, зло бросил он. Всё плохое. А хорошее? А то, как я тебя в Сочи свозил?
Десять лет назад. На пять дней.
Тебе всегда мало!
Людмила повернулась к нему. В глазах стояли слёзы, но она их не пустит. Не дождётся.
Знаешь что, Саша? Вали. Вали к своей Ирке. Только вот что скажу. Твою мать я до конца досмотрела. Два года она у нас лежала, два года я её кормила с ложки, мыла, лекарства давала. А ты где был? На заработках? На каких, Саша? Ты последние пять лет толком нигде не работал. Всё мечтал разбогатеть.
Я старался! Для семьи!
Для семьи? Людмила усмехнулась. Настя в ночные смены медсестрой подрабатывает, чтобы на учебники хватило. Потому что папа в бизнесмены играет. Я две ставки в школе взяла, ещё репетиторством занимаюсь. Для кого ты старался?
Александр молча сжимал ручку чемодана.
И знаешь что смешнее всего? продолжала Людмила. Твоя мать перед смертью мне сказала: «Прости его, доча. Он слабый. Всегда был. Спасибо, что терпела.» Я тогда не поняла. Теперь поняла.
Заткнись! взорвался он. Не смей говорить, что я слабый! Я просто задыхаюсь тут! В этой квартире, в этом городе, с тобой! Ты меня в гроб загонишь своей правильностью!
Моей правильностью? Людмила рассмеялась. Сухо. Да я последние годы только молчала. Когда ты пьяный приходил. Когда деньги из тайника пропадали на твой «проект». Когда от тебя чужими духами воняло. Думала одумается. Семья же.
Она подошла к шкафу, достала папку. Александр напрягся.
Что это?
Бракоразводные. Месяц назад оформила. Ждала, когда ты сам решишься. Или я. Но ты первый молодец. Подписывай.
Александр ошарашенно уставился на бумаги.
Ты ты знала?
Я не дура, Саша. Просто давала тебе шанс. И себе вдруг ошибаюсь. Не ошиблась.
Квартира начал он.
Моя. На бабку записана, по наследству. Ты прописан, но прав не имеешь. Судись, если хочешь, только вот незадача три года ты официально без работы. Алименты на Настю платить будешь?
Она совершеннолетняя
Студентка-очница. До конца учёбы положены. Статья 85 Семейного кодекса.
Александр схватил ручку, размашисто подмахнул бумаги. Швырнул папку на тумбу.
Всё? Довольна? Двадцать два года коту под хвост?
Людмила посмотрела на него. Седые виски, морщины. Когда-то любимый. Когда-то родной. Теперь чуж
