Бизнесмен шестнадцать лет искал пропавшую дочь, не подозревая, что всё это время она жила и работала прямо у него в доме…
Марина рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Её сдавленные всхлипы разрывали тишину спальни. Дмитрий метался по комнате, сжав кулаки, не в силах осознать произошедшее.
— Как можно было потерять ребёнка? — сквозь зубы процедил он.
— Я её не теряла! — вскрикнула Марина. — Мы сидели на скамейке, Аня играла в песочнице. Вокруг были другие дети, ты же знаешь! Я отвернулась на секунду — и её не стало! Обыскала всё вокруг, звонила тебе сразу!
Голос её снова дрогнул, и она забилась в новых рыданиях. Дмитрий остановился, присел рядом и осторожно положил руку ей на плечо.
— Прости… — прошептал он тише. — Я понимаю. Её не потеряли. Её украли. Я найду их. Обязательно найду.
Поиски пятилетней девочки начались в тот же час. Милиция прочёсывала дворы, подвалы, парки. Бросили все силы, но следов не было. Казалось, ребёнок испарился, будто его и не существовало.
Дмитрий за ночь постарел на десять лет. Он вспоминал клятву, данную умирающей жене: сделать так, чтобы Аня была счастлива, защищать её как зеницу ока. Через два года после смерти супруги он женился на Марине. Та настаивала — девочке нужна женская забота. Аня и мачеха не ладили, но он верил — со временем всё наладится.
Год он жил как в тумане. То уходил в запой, то наотрез отказывался от спиртного. Фирмой управляла молодая жена, и его это устраивало. Единственное, что он делал ежедневно — звонил в милицию. Ответ был всегда один: «Никаких новостей».
Ровно через год после исчезновения дочери Дмитрий пришёл на ту самую детскую площадку. Слёзы катились по его щекам.
— Год… Целый год без неё…
— Правильно, поплачь. Слёзы — как дождь, душу омывают, — раздался рядом хриплый голос.
Дмитрий вздрогнул. Рядом сидела баба Глаша — местная дворничиха, жившая здесь ещё с тех пор, как построили этот элитный посёлок. Она казалась частью пейзажа — вечной, не меняющейся.
— Как теперь жить?
— Не так, как сейчас. Ты на живого человека не похож. А если Анюта вернётся — каким ты ей предстанешь? Да и что ты с людьми делаешь?
— О чём ты?
— О том, что жена твоя фирму на части рвёт. Люди без работы остались. Ты им надежду дал, а теперь — как пустые бутылки за забор.
— Этого не может быть…
— А оно вот как выходит. Да и отравить может — тогда и возвращаться девочке будет не к кому.
Баба Глаша встала и, не прощаясь, зашаркала прочь, шурша метлой по асфальту.
Дмитрий ещё немного посидел, затем медленно побрёл домой. Привёл себя в порядок. Взглянул в зеркало — перед ним стоял незнакомец: измождённый, с седыми висками.
Он сел в машину, которую год не трогал, и поехал в офис. Всё внутри дрожало — он чувствовал, как оживает.
На первом этаже вместо знакомого администратора сидела юная девушка, уткнувшись в телефон. Даже не взглянула. На втором этаже — новая секретарша, ярко накрашенная. Увидев Дмитрия, попыталась остановить:
— Вам туда нельзя!
Но он отстранил её и вошёл. В кабинете его ждал сюрприз: Марина сидела на коленях у молодого мужчины. Увидев мужа, вскочила, торопливо поправляя юбку.
— Дима! Я объясню!
— Вон. У тебя два часа, чтобы исчезнуть из города.
Марина выбежала, а её кавалер, бледный, шмыгнул следом. Дмитрий холодно добавил:
— Это касается и вас.
Через час он собрал всех руководителей. Позвонил Татьяне Петровне, своей старой секретарше, ушедшей после того, как Марина сменила всех верных сотрудников.
— Я звонила, но вы не брали трубку, — сказала она.
— Возвращайтесь. Вас ждут.
Так началось возрождение фирмы. Дмитрий не выходил из офиса двое суток, восстанавливая связи, увольняя предателей. Вернувшись домой, усмехнулся — Марина успела вынести всё ценное. Но ему было не жаль. Он уже перекрыл ей доступ к счетам.
Знакомые качали головами: куда делся тот мягкий, уступчивый человек? Теперь перед ними был жёсткий, беспощадный бизнесмен.
Пять лет спустя компания процветала. Через десять — стала монополистом в регионе. Его боялись. Но трое знали, какая боль скрывается за этой маской: Татьяна Петровна, домработница Вера Николаевна и баба Глаша.
Однажды вечером Вера Николаевна заглянула в кабинет.
— Дмитрий Сергеевич, можно вас на минуточку?
— Конечно.
Он отложил бумаги, потянулся:
— Чем это так пахнет? Блины?
Женщина рассмеялась:
— Угадали. Нарочно, чтобы я не отказала?
— Может быть. Что нужно?
— Дмитрий Сергеевич, с тех пор как переехали в новый дом, я не справляюсь. Дом большой, сад, цветы… А годы уже не те.
Дмитрий нахмурился:
— Вы хотите уйти?
— Нет! Прошу разрешения взять помощницу.
Он поморщился — не любил чужих в доме. За эти годы он почти полностью отгородился от мира.
— Вера Николаевна, вы же понимаете…
— Понимаю. Но и вы поймите — старый дом был уютный, а здесь — особняк, сады… Я уже не та.
Он кивнул.
— Ладно. Только чтобы тихо. Никакого шума.
— Разве я вас хоть раз подвела?
— Ни разу, — улыбнулся он. — Блины готовы?
— Ох, знаете вы мои слабости.
На следующий день Дмитрий не поехал в офис. Как и шестнадцать лет подряд, он отправился в тот парк. Садился на скамейку, смотрел на детей, иногда плакал, но чаще просто молчал. К вечеру возвращался домой, запирался в кабинете и позволял себе коньяк — единственный день в году, когда давал боли выйти наружу.
Дома его ждала неожиданность.
— Здесь чистящее средство, тут тряпки, — доносился голос Веры Николаевны.
Дмитрий нахмурился. Почему сегодня?
Не успел уйти, как из гостиной вышли две женщины: Вера Николаевна и хрупкая девушка лет девятнадцати. Та, заметив его взгляд, роб
