Мне сорок два. И я ни за что не хочу, чтобы мои родители переезжали ко мне.
Меня зовут Татьяна. Сорок два года — возраст, когда, кажется, всё должно быть стабильно. У меня семья: муж и двое детей. Живём за границей, в Германии, куда уехали пятнадцать лет назад. Тогда это был наш осознанный выбор — сбежать от нищеты, начать с нуля, дать детям будущее, о котором мы сами только мечтали.
Родом мы из глухого села под Воронежем. После свадьбы ютились по родственникам — то у моих, то у его. Через три года стало ясно: если хотим дышать свободно, нужно бежать. И мы сорвались с места.
Первые годы давались тяжело. Работали за гроши, копили каждую копейку. Я сидела с чужими детьми, а Дмитрий разгружал вагоны. Снимали крохотную комнату на окраине Берлина. Но шли к цели вместе. Года через три родился наш Артём, потом — Алиса. Уже был вид на жительство, своя квартира в ипотеку, работа, которая кормила.
Дети ходят в школу, занимаются музыкой, растут в тепле. Мы не миллионеры, но хватает. Не протягиваем руку за помощью. Всё сами.
А потом — звонки. Мои родители остались в деревне. За все эти годы — ни разу не приехали, даже открытку не прислали. Я слала деньги, когда могла, оплачивала лекарства, посылки с вещами. В ответ — только шипение: «Вас там, в Германии, как сыр в масле катает, а мы тут с голоду пухнем!»
И вот — последняя капля. Мама заявила: «Переезжаем к вам. Тут нам доживать нечего. У вас тепло, еда, внуки под боком». И, конечно, за наш счёт — жить вместе.
Я онемела. Это не просьба. Приговор.
Они даже не спросили: удобно ли нам? Потянем ли? Есть ли место? Нет. Просто приказали: «Теперь ваша очередь кормить нас». Но кто кормил меня?
Когда я болела — мама не приехала. Когда мы с Димой голодали первые месяцы в Германии — она не прислала даже сухарика. Когда рожали детей — ни распашонки, ни игрушки от бабушки. И теперь я должна разорвать свой дом, свою семью — ради тех, кто бросил меня?
Я не бессердечная. Помогаю — деньгами, звонками. Но не позволю, чтобы мои дети росли в атмосфере вечных упрёков. Чтобы муж сбегал из дома, лишь бы не слышать, как тёща учит его жить.
Почему мои дети должны ютиться в одной комнате, потому что бабушке «тесно»? Почему Дима обязан возить, кормить, убирать за теми, кто даже не поздравил его с рождением детей?
Почему мы все должны стать обслугой только потому, что кому-то захотелось «спокойной старости»?
Конечно, найдутся те, кто скажет: «Они же тебя родили!» Но разве родительство — это только биология?
В детстве у меня не было праздников. День рождения — просто день. Одежда — с чужого плеча, обувь — раз в два года. Никаких отпусков, поездок. Меня не любили — меня кормили.
Да, они меня вырастили. Но я выросла не благодаря, а вопреки.
Теперь мне говорят, что я «должна». Должна обеспечить им «достойную старость». Но разве я украла у них молодость? Не хочу отбирать покой у своих детей. Не хочу расплачиваться за чужие ошибки.
Пусть это звучит жестоко — но я выбираю своих детей. Выбираю мужа. Выбираю наш дом, где есть свет, смех и тишина. Где нет страха, долгов и чужих притязаний.
Я не брошу родителей. Но и не дам разрушить то, что мы строили годами. Не под предлогом «долга», не под маской «семейных уз». Моим детям ещё жить. И их жизнь не станет разменной монетой.
