«Мне 67 лет, и я осталась одна в этом мире. Как сквозь густой туман пробиваюсь к детям, умоляя забрать меня, но они отворачиваются. Куда идти? Зачем?»
В Екатеринбурге, где ветер гонит по тротуарам окурки и старые газеты, одиночество пожилой женщины кажется особенно горьким. Люди спешат мимо, не замечая её растерянного взгляда. Да и кому дело до чужой тоски?
«Мой Пётр упокоился десять зим назад. С тех пор стены хрущёвки на Уралмаше стали моими единственными собеседниками. Работа в бухгалтерии — последняя ниточка, связывающая с реальностью. Но вечерами цифры расплываются перед глазами, превращаясь в бессмысленные узоры.»
«Внуки смеются в телефоне, когда звонит Светлана. „Бабушка, приходи в воскресенье, испечём блины!“ Но их радость обжигает. После тёплой кухни с запахом ванили возвращаться в свою ледяную нору невыносимо. Как будто кто-то вырывает кусок души с каждым моим уходом.»
Людмила Семёновна (так зовут нашу героиню) давно перестала верить в чудеса. Её сны — это коридоры больницы, где потерянные старушки в тапочках бредут за призраком внимания. Наяду же единственная отрада — кот Барсик, который мурлычет, когда она плачет в подушку.
Психолог из клиники на ВИЗе качает головой: «Депрессия? Конечно. Но кто в её годы не меланхолик?» Он предлагает странные решения — записаться в хор ветеранов или учиться вышивать крестиком. Будто эти цветные нитки могут заткнуть дыру в душе, размером с Чёрное море.
Сын Дмитрий, инженер с обледеневшим взглядом, твердит о «личных границах». Его жена Наталья прячет недовольство за сладкими фразами: «Мамочка, ты же понимаешь, нам так тесно…». А дочь? Арина выросла чужой — делает европейский ремонт и пьёт латте с корицей, пока мать считает копейки до пенсии.
Но однажды во сне Людмиле явился странный знак. На заснеженной площади у оперного театра танцевали бабушки в валенках. Их морщинистые лица светились, как детские фонарики. Проснувшись, она нашла в комоде старый букварь — оказывается, всю жизнь мечтала учить французский.
Теперь по четвергам в её квартире пахнет не лекарствами, а круассанами из дешёвой пекарни. Соседка-алкашка Марфа Ивановна косится, но слушает про Эйфелеву башню. В библиотеке на Антона Валека девушка с фиолетовыми волосами называет её «бабуль» и советует аудиокниги.
Мир не стал добрее. Пенсия по-прежнему уходит на лекарства. Дети звонят реже, чем хотелось бы. Но в потрескавшемся зеркале иногда мелькает тень той Люси, которая в 16 лет писала стихи и верила в любовь. Может, старость — это просто долгий сон, где нужно заново учиться просыпаться?
