Всё началось с пустяка с маленькой, казалось бы, незначительной детали. Ольга и подумать не могла, что эта мелочь откроет перед ней бездну, в которую страшно заглянуть. Всё началось с мандаринов.
Ангелина её дочь, её свет, её девять лет любви и заботы вдруг покрылась сыпью после дольки сладкого фрукта. “Ничего страшного”, подумала Ольга. Аллергия бывает. Но когда врач, не глядя в карту, бросил: “Ну, у кого-то бывает на цитрусовые”, в груди ёкнуло. В их семье аллергий не было никогда. Ни у неё, ни у мужа, ни у родителей.
А потом глаза.
Карие. Тёмные, как ночь, как глаза мужа. А у Ольги серо-зелёные, как лес после дождя. Она смотрела на дочь и не узнавала себя. Ни изгиба губ, ни формы носа, ни даже привычки теребить волосы, когда нервничает.
“Генетика сложная штука”, равнодушно сказал врач, листая бумаги. “Может, у прабабки по отцу было что-то подобное?”
Ольга молчала. Она не искала объяснений. Она слушала не головой сердцем. А сердце матери не обманешь.
Ночью, когда все спали, Ольга достала старую коробку с верхней полки шкафа. Там лежали документы из роддома бирка, пелёнка, выцветшая фотография. Вдруг взгляд упал на подпись медсестры.
Кривые, будто нарочно неразборчивые закорючки. Как будто кто-то не хотел, чтобы эту правду когда-нибудь нашли.
И Ольга начала искать.
Сначала осторожно, потом с яростью загнанного зверя. Она нашла женщин, рожавших в тот же день. Вышла на Ирину из соседнего района, с такой же дочкой Ангелиной.
Они встретились в кафе. Дождь стучал в окна, словно предупреждая. Девочки сидели рядом, смеялись. И вдруг Ольга увидела та Ангелина, чужая, смотрела на неё. И улыбнулась. Так же, как её дочь. Так же, как она сама в детстве.
“Ты… её мать?” прошептала Ольга, чувствуя, как ком подкатывает к горлу.
Ирина побледнела. В этот момент обе поняли что-то пошло не так.
Тест ДНК поставил точку. Холодную, как могильный камень.
“Не является биологической матерью”.
Теперь Ольга стояла перед выбором, которого не должно быть. Суд. Скандал. Разорванные семьи. Или молчание. Жить дальше, как будто ничего не случилось.
“Мама, что с тобой?” не её дочь потянула её за руку. “Ты плачешь?”
“Ничего, зайка… просто пыль в глаза попала”.
Но она знала: правда иногда страшнее лжи.
Прошло три месяца. Результаты теста лежали в ящике, как граната без чеки. Каждое слово “не совпадает”, “отцовство исключено” резало, как нож.
Они встретились с Ириной у юриста.
“По закону вы можете подать в суд”, сказал он. “Но что вы хотите? Забрать “свою”? Отдать “чужую”?”
Ольга молчала. Она смотрела на фото той Ангелины своей по крови, с её жестом, её смехом. Которая восемь лет думала, что Ирина её мать.
А та, что жила с ней, называла её мамой, боялась грозы, рисовала ей открытки… Разве она была “чужой”?
В школе у “её” Ангелины начались проблемы.
“Она стала замкнутой”, сказала учительница.
Дети чувствуют. Они не знают правды, но чувствуют, когда любовь становится осторожной.
Ночью муж сидел на кровати, сжимая виски.
“И что теперь? Отдадим её? Заберём другую?”
Утром Ольга приняла решение. Не суд. Не разделение. Правда.
Они пришли к Ирине все вместе. За окном падал снег.
“Мы не будем судиться”, сказала Ольга. “Но пусть девочки знают правду”.
Ирина заплакала.
А потом случилось чудо. Девочки, сначала смотревшие друг на друга как на призраков, через час смеялись над одним мемом.
“Мам, а мы с Ангелиной в кино сходим?” спросила “не её” дочь.
Ольга вздохнула.
Может, кровь не главное. Главное чья рука держит тебя, когда страшно.
Прошёл год. Девочки общались как сёстры. Ссорились из-за мелочей, смеялись над шутками, менялись одеждой.
Но однажды “та” Ангелина не пришла на встречу.
“Она нашла тест”, прошептала Ирина в трубку. “Говорит, что ненавидит меня…”
Вечером в дверь позвонили. На пороге стояла Ангелина с рюкзаком и плюшевым зайцем.
“Я не могу там жить”, сказала она.
За спиной Ольги стояла другая Ангелина.
“Мама… это правда?”
Сердце разорвалось.
Три дня в доме была тишина.
На четвёртый день “её” Ангелина подралась в школе.
“Ты теперь ей мать”, бросила она.
Ночью муж показал бумагу.
“Ирина подала в суд”.
Утром “та” Ангелина исчезла.
Её нашли на вокзале.
“Как тебя зовут?” спросил полицейский.
“Ангелина… Хотя, может, это и не моё имя”.
Судья дала месяц на раздумье.
“Решите, чего хотите”.
Девочки взбунтовались.
“Мы не вещи!”
Ольга и Ирина остались наедине.
“Я не смогу её отпустить”, призналась Ирина.
“Я тоже”, сказала Ольга.
В суд они пришли с неожиданным предложением.
Теперь у Ангелин два дома. Два дня рождения. Две мамы.
Но когда одной снится кошмар, она звонит другой.
Потому что семья это не только кровь.
Это любовь, которой не нужны документы.