Он бросил меня с тремя детьми и пожилыми родителями — сбежал в Германию с любовницей.
Я не сумела его остановить.
Всё началось в день моего рождения.
Тогда я жила в деревне под Рязанью, денег едва хватало на жизнь, а в витринах московских магазинов — столько прекрасного, что дух захватывало.
Особенно пленили меня туфли на каблуке — алые, словно спелая рябина.
Стояла, любовалась, представляла, как иду в них по Арбату, а прохожие провожают меня восхищёнными взглядами…
Вдруг лёгкий толчок в бок.
Обернулась — незнакомец с улыбкой рассматривал меня.
— Нравятся? — кивнул он на туфли.
— Да… — прошептала я, смутившись.
— Выпьем кофе? А если подарю их — согласитесь на свидание?
В его глазах читалась насмешка, но мне уже было всё равно.
— Согласна, — ответила я.
Хотелось подарка. Хотелось забыть хоть на вечер о будничной серости.
В кафе он заказал медовик, а я рассказала ему историю.
Сказала, что родители умерли.
Правдой было лишь об отце.
Мать… Мать я «похоронила» в сердце ещё ребёнком, когда она сбежала с цыганским табором.
Сказала это специально — чтобы вызвать сострадание.
Сработало.
Так начался наш роман.
Дмитрий — так звали его — одаривал меня платьями, духами, украшениями.
Но не ради подарков я стала его любовницей.
Я верила, что он любит.
Оказалось, я ошиблась.
Забеременев, ожидала услышать:
— Уходи.
— Решай сама.
Но он произнёс иное:
— Переезжай. Вместе воспитаем сына.
Счастью не было предела.
Мать сгубила мою жизнь.
Мы расписались.
Казалось, судьба наконец улыбнулась.
Пока однажды не постучали в дверь.
Открыла — едва не лишилась чувств.
На пороге стояла она — с банкой солёных огурцов, как будто мы расстались вчера.
Оказалось, соседка Марья проболталась, где я живу.
Мать явилась мириться.
А Дмитрий узнал правду.
Узнал, что солгала.
Его любовь испарилась, словно утренний туман.
Он кричал, называл деревенской обманщицей, спрашивал, не явится ли её цыганский любовник забрать меня обратно.
Выгнал.
Меня, мать и её огурцы.
Я вернулась в бабушкин дом.
Выпроводила мать.
Осталась одна с сыном.
Но Дмитрий вернулся.
— Давай начнём сначала, — сказал он. — У нас же ребёнок.
И я поверила.
Глупая! Решила, что любовь спасёт всё.
Он не взял меня в свою квартиру.
Мы поселились в ветхом доме его бабки и деда — стариков, за которыми нужен был уход.
Я согласилась.
Жила для него, для стариков, для детей.
Забеременела снова.
После ссоры он бросил:
— Не забывай, ты здесь по милости моей!
Слова впились в сердце лезвием.
Но я осталась.
Когда родился третий, он заявил, что бизнес прогорел — теперь мы нищие.
Стал пропадать на работе. Уходил на рассвете, возвращался за полночь.
Я верила — старается для семьи.
Не замечала, как рушится мир.
Германия — билет в новую жизнь… но не для меня.
— Здесь нет перспектив. Уезжаю, — заявил он.
Я согласилась — пусть попытает счастья.
Пока не нашла в его куртке два билета.
На рейс до Берлина.
Второй — на имя женщины, с которой он изменял мне годами.
Уехал.
Я осталась.
С тремя детьми.
Со стариками, ставшими родными.
С пустотой вместо сердца.
Не знаю, как жить дальше.
Но верю — однажды боль станет тише.
