Испытания скрепили наш союз, но дочь моя взрослеет без сестричек и братишек.
Зовут меня Надежда Волкова, живу в древнем Суздале, где белокаменные церкви Владимирской земли отражаются в тихих водах Каменки. С юных лет грезила материнством — ясным, нерушимым, как кремлёвские стены. В нашей семье росло трое ребятишек, мать целиком отдалась дому, забросив работу, чтобы пестовать нас в любви. Картина эта — шумный дом, наполненный смехом и топотом детских ножек — навсегда поселилась в сердце. Иначе жизнь я и не мыслила: уют, суета, беготня. Но судьба распорядилась иначе, разбив мечты о большую семью, словно глиняный кувшин об камень.
Три года мы с супругом, Игорем, бились за ребёнка. Каждый цикл — взлёт надежды и падение в бездну. Я рыдала в подушку, а он, стиснув зубы, гладил мою спину, пряча собственную боль. Врач поставил точку: «Только ЭКО». Решились — и первая же попытка подарила чудо: дочь нашу, Светлану, которой сейчас четырнадцать. Прижимала к груди этот тёплый комочек, думая: вот он, смысл. Но жаждала большего — подарить ей родных по имени, как в моём детстве.
Через год и четыре месяца — новый виток. Четыре попытки, четыре краха. Каждый раз верила: сейчас. Каждый раз земля уходила из-под ног, когда тесты кричали «нет». После четвёртого «не получилось» сдалась. «Хватит, — прошептала, впиваясь ногтями в ладони. — Одной дочерью судьба не обделила». Мечта таяла, словно апрельский снег, оставляя во рту горечь вины. Смотрела на Свету и корила себя: не смогла дать ей того, что считала главным счастьем.
Иногда думаю: не зациклись бы на идеале — не пришлось бы терпеть эти проклятые уколы, слёзы, пустые траты. Мучила себя, тело, душу, а Игорь умолял сойти с этой дороги. «Совсем себя извела, — ворчал он, проводя пальцем по моим впалым щекам. — Остановись, пока не поздно». Видел, как гасну, но отпустить мечту не могла. Теперь понимаю — прав был, а я ослеплена фанатизмом.
Светлана растёт одна. Это — моя незаживающая рана. Хотела, чтобы знала она кутерьму больших семей — драки за игрушки, шепотки по ночам, крепкие объятия после ссор. Но судьба распорядилась иначе. И всё же эти годы закалили нас с Игорем. Борьба, даже проигранная, сплотила, как морозный ветер путников у костра. Научились ценить тишину вдвоём, держаться за руки в бурях. Сейчас смотрим вперёд, радуемся успехам Светы — её упорству, её доброте. Не совру́ — смириться до конца не смогла. Сорок три за плечами, понимаю: время упущено. Но научилась дышать с этой болью, будто с холодным камнем за пазухой.
Мы втроём — я, Игорь, Света — живём ладно. Дом наш полон света, хоть и не оглушает детскими криками, как мечталось. Гляжу на дочь — вижу в ней лучшее от нас: ясный ум, упрямство, нежность. Жалею лишь об одном — не смогла подарить ей верных спутников на жизненной дороге. Но жизнь, как узор на морозном стекле, рисует свои картины. И мы счастливы — не так, как грезилось, но искренне. Испытания не сломили — переплавили в единое целое. За это — спасибо.
