Я всерьёз задумалась отправить сына к отцу. Мальчишка совсем отбился от рук, моих сил больше не хватает.
Моему Вове двенадцать. Если б десять лет назад кто-то сказал, что я стану рассматривать такой вариант, я бы покрутила пальцем у виска. Но сейчас я на краю — задыхаюсь от безысходности, будто жизнь утекает сквозь пальцы. Тону в этом болоте, а помощи ждать неоткуда.
Сын будто подменили. Спорит из-за каждой мелочи, дерется на школьном дворе, тащит в дом чужие вещи с наглым: «Я просто взял посмотреть!» Телефон не умолкает: то учительница, то завуч, то родители. Каждый звонок — удар в солнечное сплетение, каждый день — как хождение по лезвию ножа.
С бывшим мужем развелись ещё при царе Горохе. Бабушка наша живёт через два квартала в нашем городке под Тверью, но от неё — только язвительные замечания да советы времён пионерского детства. Забегает на полчасика, отчитает меня как провинившуюся школьницу — и снова исчезает. Так что вся ответственность — на моих плечах. Кричу, умоляю, лишаю карманных рублей — бесполезно. Он смотрит на меня вызывающе, будто знает — все мои угрозы пусты.
На днях — новый скандал. Обнаружила в его рюкзаке чужой планшет — дорогущий, явно не наш.
— Вовка, это откуда? — спросила сквозь зубы, сжимая аппарат дрожащими пальцами.
— Нашёл, — буркнул, не отрываясь от игры в телефоне.
— Где именно «нашёл»?
— У подъезда.
— Какой подъезд?! Говори нормально, сорванец! — сорвалась на крик. — Это же воровство!
— Не воровал, — пожал плечами. — Лежал — взял.
Внутри всё закипело, будто лава вулкана.
— Слушай сюда! Завтра же отнесёшь обратно и извинишься!
Он поднял на меня дерзкий взгляд, от которого сжались кулаки.
— Не пойду.
— Как это «не пойду»?! — голос сорвался в визг. — Это не обсуждается!
— Не пойду — и всё.
Слёзы хлынули сами, а он фыркнул и захлопнул дверь своей комнаты, будто моё отчаяние — пустая театральная сцена.
Наутро позвонила отцу, Дмитрию. Голос предательски дрожал:
— Забери Вовку. Совсем не слушается, ворует, хамит. Ему нужен мужской контроль. Иначе…
Молчание. Потом тяжёлый выдох:
— Лен, ты же знаешь — я на двух работах. Когда мне его воспитывать?
— А у меня, по-твоему, времени вагон?! — вскрикнула. — Ты отец! Хоть раз помог бы!
— Ты же мать… — начал он.
— А ты родитель! — перебила. — Хоть на выходные забирай!
Пробормотал что-то невнятное и бросил трубку. А вечером явилась бабушка. Решилась поделиться мыслями — и попала под ливень упрёков.
— Елена Ивановна, ты вообще в себе?! — завопила она, едва я закончила. — Мать от ребёнка отказывается? Позор!
— Мама, я на пределе! Нет больше сил!
— Силы? В наше время с тремя детьми управлялись! — фыркнула она. — Сама разбаловала — теперь расхлёбывай!
Хлопнула дверью, оставив меня в тишине опустевшей кухни. Может, она права? Может, это я виновата, что сын превратился в колючего ежа? Но где взять ресурс, когда ты одна против всего мира — без поддержки, без передышки?
С тех пор Вова стал тенью — молчит, избегает встреч глазами. А я жду звонка от Дмитрия, перебирая чётки из «а что если». Решила: если до выходных не перезвонит — сама наберу. Или… Или попробовать ещё раз? Переломить ситуацию? Не знаю. Хочу спасти сына, но сама едва держусь на плаву. Крик души тонет в тишине пустой квартиры.
