Меня зовут Ярослава, мне двадцать шесть. Мы с мамой живём в трёхкомнатной квартире в центре Москвы. Родители развелись, когда я училась в школе. Отец уехал в Санкт-Петербург и с тех пор лишь изредка напоминает о себе: поздравляет с Новым годом, шлёт смс на день рождения — больше от него ничего нет. Квартиру оставил нам, а сам растворился в новой жизни.
Мама после развода так и не нашла нового спутника. Были ухажёры, но всё мимолётно. Она погрузилась в работу, заботу обо мне, в бесконечные хлопоты. Я всегда делилась с ней всем: рассказывала про каждого знакомого, про парней, с которыми гуляла. Но ни с кем не задерживалась — не хватало того самого чувства, когда сердце замирает. Не видела смысла тянуть, если нет искры.
Пока не встретила Дмитрия. Познакомились в МГУ на семинаре. Между нами сразу возникло что-то настоящее — лёгкость, смех, желание быть рядом. Он не давил, не торопил события, но всегда оказывался рядом в нужный момент. Слушал, поддерживал, умел рассмешить даже в плохой день. Мы начали встречаться.
Как обычно, рассказала маме. У нас же всегда не было секретов. Но её реакция оглушила: холодный взгляд, язвительные вопросы, будто я привела в дом врага. Она даже не виделась с Димой, но уже вынесла приговор:
— Провинциал, — фыркнула она. — Приехал в Москву за дипломом? Ну конечно. А теперь крутится вокруг тебя с квартирой в центре. Прозрачнее некуда.
Не верилось, что это говорит та самая женщина, которая твердила, что главное в жизни — искренность и тепло между людьми. Теперь же она обвиняла Диму в корысти. Я спорила, кричала, что он ни разу не заикнулся о деньгах или переезде. Он снимает комнату в Люберцах с одногруппником, сам подрабатывает репетитором. Дарит книги вместо дорогих подарков, пишет стихи на салфетках, встречает после пар под дождём — разве это признаки расчёта?
Мама не сдавалась. Рыдала, грозилась «выгнать проходимца», умоляла одуматься. Говорила, что я «попаду в лапы к хапуге», что она «спасает меня от катастрофы». С каждым днём её слова въедались в сознание, как ржавчина. После её монологов ловила себя на том, что проверяю Диму: вдруг спросит про прописку? Захочет остаться на ночь? Но он оставался прежним — нежным, смешным, чуть застенчивым. Ни намёка на корысть.
Сомнения разрывали меня. С одной стороны — мама, которая посвятила мне жизнь. С другой — человек, с которым я впервые почувствовала, что такое любовь без оглядки. Мама будто испугалась, что я вырвусь из-под её крыла. Что её вселенная, где мы вдвоём против мира, рухнет. Может, её злость — это страх одиночества? Или обида за собственную несложившуюся судьбу?
Перестала узнавать себя. Раньше бежала на свидания, как на праздник, а теперь думаю: «А вдруг мама права?». После каждого поцелуя ловлю тревожный взгляд соседей — вдруг мама их настроила против нас? Даже котёнок, которого Дима принёс мне в подарок, теперь кажется «стратегическим ходом».
Устала метаться. Хочу просто дышать полной грудью, не оглядываясь на предостережения. Мечтаю, чтобы мама обняла и сказала: «Рада за тебя, дочка». Но она продолжает войну, уверенная, что я слепая наивная дурочка.
Может, правда в том, что мы обе боимся? Она — остаться в пустой квартире с фотографиями прошлого. Я — что разрушу единственное по-настоящему светлое чувство в жизни из-за чужих страхов.
Знаю одно: когда Дима берёт меня за руку, все сомнения тают. Как тогда, в университетской аудитории, где наша история только начиналась. Хочу верить, что это и есть та самая правда.