«Я скрыла беременность, понимая: он потребует выбрать между семьёй и абортом»
Иногда судьба подбрасывает испытания, к которым душа не готова. Я не оправдываю обман, но иного выхода не оставалось. Мы с Дмитрием Ивановичем прожили бок о бок пятнадцать лет. Трое детей — Артём, Алиса, Полина. Прошли через нищету, бессонные ночи, долги, переезды из Нижнего Новгорода в Казань. Всё преодолевали вместе. И вот, едва выбравшись из декрета, когда жизнь начала налаживаться, тест показал две полоски.
Сначала не поверила. Как? Почему именно сейчас? Стояла в ванной, сжимая тест дрожащими пальцами, пытаясь осознать: опять… Снова пелёнки, колики, бесконечная усталость.
Знала реакцию мужа. Он не жестокий — расчётливый. Хладнокровный, когда речь о выживании семьи. Даже на третьего ребёнка согласился скрепя сердце. Не из-за отсутствия любви. Просто в его голове вечно крутятся цифры: ипотека, кредиты, коммуналка. Четвёртый малыш, когда мы наконец расплатились с долгами, стал бы для него катастрофой.
Но главный удар ждал на УЗИ. Врач, щёлкая мышкой, произнёс:
— Сердечных ритма два. Близнецы.
Мир поплыл. Сидела на кушетке, ощущая, как холодеют ладони. Доктор что-то говорил про риски, а я думала: «Как ему сказать?»
Дома молчала неделю. Наконец за ужином, глядя в тарелку, пробормотала:
— Я беременна.
Дмитрий замер. Не кричал, не хлопал дверью. Просто тихо спросил:
— Срок?
— Двенадцать недель.
Он отодвинул тарелку, прошёлся по комнате. Потом обернулся:
— Справимся. Только бы не двойня…
Сердце ёкнуло. Попыталась подготовить:
— В консультации встретила Марину, помнишь? У них тоже трое, а теперь двойня ждёт.
Он фыркнул, но в глазах мелькнул страх:
— Пятеро? Безумие. Узнай про двойню — пришлось бы прерывать. Иначе с ума сойдём.
С той минуты решила молчать. Не врать — умалчивать. Изучала льготы для многодетных, пересчитывала бюджет. Мысль, что он заставит избавиться от детей, грызла изнутри.
На втором скрининге он неожиданно поехал со мной. В кабинете врач, глядя в монитор, объявил:
— Два плода. Мальчик и девочка. Развиваются нормально.
Воздух пересох в горле. Дмитрий побледнел, сжав кулаки. Молчал всю дорогу. В машине спросил сквозь зубы:
— Ты знала?
Покачала головой:
— Говорили, возможна ошибка… Сама до конца не верила.
Не поверил. Видела по взгляду. Но скандалить не стал — ушёл в себя. Три дня ходил мрачнее тучи. А потом… будто переключился.
Начал рассказывать детям про «двух ангелочков», искал объявления о продаже колясок, ворчал: «Надо переезжать — в двушке тесно». Я недоумевала: откуда деньги? Но судьба подкинула решение — тётя Любовь из Ярославля оставила мне в наследство старый дом. Продали квартиру, вложили в ремонт.
Родила месяц назад. Максим и София. Дмитрий стоял у операционного стола, сжимая мою руку. Когда акушерка вручила ему сына, по щекам катились слёзы. Ни с Артёмом, ни с девочками я не видела его таким — нежным, распахнутым, беззащитным.
Теперь он качает кроватки, напевает «Баю-баюшки-баю», встаёт к детям по ночам. Старшие наперебой помогают. Дом наполнился смехом, суетой, теплом — тем самым, о чём мечтала в юности.
Но одна мысль гложет. Он не знает, что я лгала. Что слышала его слова об аборте и боялась их больше всего. Молчу, потому что для него честность — святое. А я выбрала обман ради детей. Ради него. Ради нас.
Когда он целует крошечные ладошки, я спрашиваю себя: «Права ли была?» Видя его счастье, отвечаю: «Спасла
