Когда наши дети выросли и разъехались, муж заговорил о собаке… Но тайна, которую я хранила годами, перевернула нашу жизнь
После свадьбы младшего сына и его переезда к жене в Новосибирск, квартира в Екатеринбурге погрузилась в гулкую тишину. Комнаты, ещё недавно звонкие от споров за шашками, запаха горячих блинов и внучьих смешинок, теперь напоминали музей прошлого. Мы с Дмитрием Семёновичем остались вдвоём — две ложки в варенье, два стука маятника, два эха в пустоте.
— Может, возьмём щенка? — предложил он как-то за вечерним самоваром, глядя на снег за окном. — Хоть тень движения в этих стенах…
Сердце ёкнуло. Я ждала этого вопроса с тех пор, как Аня, наша старшая, увезла внуков в Питер. Дмитрий грезил о лающем друге ещё со времён студенчества в Казани, но тогда мешали сессии, потом ипотека, крики младенцев. Теперь — тишина, пенсия, и его тоска, как февральская вьюга за стеклом.
— Дим, родной… — я поправила платок на плечах и взяла его руку. — Ты же помнишь мой поллиноз? Даже от кошки у соседки Нины Петровны я чихала три недели.
Он повернулся резко, глаза как у того мальчишки, которому в детстве не купили велосипед:
— Сейчас есть гипоаллергенные породы! Той-терьеры, голые хохлатые… Хоть в питомник сходим?
Я вздохнула. Его мечта о дворняге с детства разбивалась о мои опухшие глаза и горы салфеток. Даже в трамвае №5, проезжая мимо Парка Маяковского, где гуляли с собаками, я доставала ингалятор.
— Милый, я не хочу быть помехой. Но если случится отёк Квинке… Кто тебе борщ сварит? — шутка прозвучала горько.
Он прижал мою ладонь к щеке, шершавой от морозного ветра:
— Прости. Просто… будто жизнь ушла с последней электричкой. Думал, пёс станет как внучок — будет встречать у двери, грызть тапки…
— А если… — я налила ему свежего морса, — …стать добрыми волшебниками для тех, кому хуже? Не брать боль в дом, а нести свет наружу?
Неделю мы спорили у книжной полки — я предлагала танцы в ДК, он — аквариум с вуалехвостами. Но ничто не цепляло душу, как образ виляющего хвоста.
И вот за окрошкой он выдал:
— А что, если помогать в приюте «Лапки»? Ты будешь с котятами — на них у тебя нет аллергии. А я… — он умолк, смахнув крошку со стола, — …может, найду там того пса, что снился мне в юности.
Первая суббота в приюте запомнилась запахом антисептика и воем метели за стеной. Дмитрий сразу приметил слепого двортерьера Гошу, брошенного хозяевами под Тюменью. Я же, в трёх перчатках, купала трёхцветную Мурку, чьи котята погибли под колёсами КамАЗа.
С тех пор каждую пятницу мы брали с собой вёдра, старые одеяла и банку сгущёнки «для подопечных». Он чинил вольеры, я вела группу во «ВКонтакте» — искала хозяев, писала трогательные истории. Наши дети звонили чаще — смеялись, глядя на фото, где папа в валенках играет в снежки с псом-инвалидом.
— Мам, ты словно скинула десять лет! — сказала как-то Аня по видеосвязи.
