Горько сожалею, что влезла в жизнь сына
Иногда благие намерения оборачиваются ледяным молчанием, обидой и трещинами в родственных узах. Я — простая мать, желавшая сыну счастья. Но одно неосторожное слово перечеркнуло доверие, оставив за собой руины былой близости.
Когда сын женился на Светлане, воспитывающей шестилетнего Артёма от прошлого брака, мы с мужем промолчали. Хоть и мечтали о невесте без «багажа», приняли её с ребёнком как родных: дарили подарки, звали в гости в наш дом под Сергиевым Посадом. Казалось, между нами завязались хрупкие, но искренние отношения.
Зажили они вместе, а через год родился общий сын — наш внук Мишенька. Жили неплохо, хоть и вели раздельный бюджет. Меня смущало: зачем семье считать каждую копейку врозь? Но не спорила — молодежь сама решит.
Всё рухнуло, когда сын объявил о планах взять ипотеку в рублях. Платить предстояло лишь ему, пока Светлана «занимается детьми». Взволновалась: а если разведутся? Квартира-то останется ей с двумя детьми!
Не сдержалась. Пригласила сына на кухню, выпалила:
— Понимаешь, если что — она с детьми останется в жилье, а ты — на съёмной квартире с долгами? Вдруг новый мужчина появится, а ты и кредит плати, и с улицы смотри? Головой думать надо, не только сердцем!
Сын побледнел, вскочил:
— Мам, да как ты можешь?! У нас всё хорошо! Ты сразу к худшему?
Я лишь хотела уберечь его. Разве нет у матери права на тревогу?
Увы, сын передал мой упрёк Светлане. Та оборвала все связи: не звонит, в соцсетях молчит, внуков в гости не пускает. Сын позже признался: «Зря я ей всё пересказал. Теперь сам меж двух огней».
На днях, не выдержав, приехала без предупреждения в их хрущёвку в Люберцах. Едва переступила порог — Светлана молча надела на детей куртки и вышла в подъезд. Даже взглядом не удостоила.
Сижу на их кухне, глотая слёзы. Вспоминаю, как впервые встречали их с сыном: Артёмка робко звал меня «бабушкой», а Светлана дарила букет ромашек. Теперь стены, украшенные семейными фото, будто кричат о моей чужеродности.
Больно. Хотела как лучше — защитить кровинку. Но, видно, материнская опека порой ранит глубже ножа. Теперь я — тень у закрытой двери. Простит ли когда-нибудь невестка? Услышу ли снова детский смех?
Остаётся лишь шептать в пустоту: «Прости…». И помнить: даже любящее слово, брошенное невпопад, способно разрушить хрупкий мир, что годами строился на доверии.