Кот спал в нашей постели рядом со Светланой Ивановной. Упирался в неё спиной, всеми четырьмя лапами оттесняя меня к краю. А утром смотрел нагло, будто насмехался. Я ворчал, но поделать ничего не мог. Любимец, понимаешь? Пушистое солнышко. Жена смеялась, а мне не до шуток было.
Этому «солнышку» жарили осетрину, аккуратно вынимали хребтовые кости, а хрустящую корочку складывали горкой рядом с дымящимися кусочками на его фарфоровой тарелке.
Барсик пялился на меня, изогнув пасть в кривой усмешке:
«Ты здесь приживал, а хозяин — я».
Мне доставались объедки, которые не приглянулись негоднику. Короче, издевался как хотел. Я платил той же монетой: то тарелку отодвину, то с дивана столкну. Война, да и только.
Иногда в мои тапки «забывали» положить «сюрприз». А Светлана хохотала:
— Сам виноват — не трогай его!
И гладила своего ненаглядного. Кот взирал на меня свысока. Я вздыхал. Жена у меня одна — спорить бесполезно. Терпи, казак.
Но тем утром…
Собираясь на службу, я услышал из прихожей вопль. Влетев туда, увидел: шесть килограммов взъерошенной шерсти с когтями метались по комнате, словно медведь, потревоженный в берлоге.
Увидев меня, зверь вскочил на грудь, сбив с ног. Вскочив, я схватил табуретку, прикрылся ею, как щитом, и стащил жену в спальню. Барсик рванул за нами, ударился о ножку стула и взвыл. Такого воя я отроду не слышал.
Но это его не остановило. Он рвал дверь когтями, пока мы не захлопнули засов. Стояли, прислушиваясь к шипению за дверью, а потом мазали йодом царапины.
Светлана звонила в контору:
— Кот взбесился, едем в травмпункт!
Я, как эхо, повторил начальнику. И тут…
Земля дрогнула, стены качнулись. На кухне звонко брызнули стёкла, в ванной треснуло окно. Телефон выпал из рук. Тишина. Забыв про кота, мы рванули на кухню — глянуть во двор.
Перед подъездом зияла воронка. Рядом — обломки газели соседа, гружённой баллонами. Видимо, рвануло. На стоянке машины лежали на боках, колёса беспомощно торчали вверх, а вдалеке завывали «скорая» и МЧС.
Ошеломлённые, мы разом обернулись к Барсику. Он сидел в углу, прижимая сломанную лапу, и тихонько скулил.
Светлана вскрикнула, подхватила его, прижала к груди. Я выхватил ключи от «Лады», и мы помчались вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Все девять этажей — без слов.
Пусть простят пострадавшие от взрыва, но наш раненый был важнее.
Машина, слава Богу, уцелела за домом. Ветеринар, к счастью, жил близко. Всю дорогу сердце обрывалось.
Через час Светлана вышла из клиники, бережно неся забинтованного питомца. Он важно демонстрировал лапу другим хозяевам в очереди. Услышав про взрыв, люди наперебой гладили его, словно героя.
Дома жена зажарила стерлядь, вынула кости, сложила хрустящие корочки горкой. Мне — огрызки.
Барсик, подволакивая лапу, подошёл к миске. Попытался скривить морду в презрении, но вышла гримаса боли.
Я быстро доел, подошёл и выложил в его тарелку свой кусок, очищенный от костей.
Кот уставился на меня, поджав больную лапку. Тихо «мяу?»
Я взял его на руки, прижал к щеке:
— Может, я и лузер. Но с такой женой и таким котом — я богаче всех королей.
Чмокнул в мокрый нос. Он буркнул, ткнулся