Горько сожалею, что влезла в жизнь сына
Иногда благие намерения оборачиваются ледяным молчанием, обидой и трещинами в родственных связях. Я — простая мать, желавшая сыну счастья. Но одно неосторожное слово — и теперь наша семья рассыпается, как старый пряник.
Когда сын женился на Светлане, женщине с шестилетним сыном от прошлого брака, мы с мужем промолчали. Хоть и мечтали, чтобы он выбрал девушку без груза прошлого. Приняли её ребёнка как своего: дарили подарки, звали в гости в наш дом в Подмосковье. Казалось, между нами завязались робкие, но искренние отношения.
Зажили они втроём, а позже родился общий малыш — наш внук Алёшка. Всё шло гладко, хоть и удивлял их раздельный бюджет. Зачем семье считать каждую копейку отдельно? Но молодёжь нынче самостоятельная — не стала лезть с советами.
Всё изменилось, когда сын объявил о планах взять ипотеку в Москве. Оказалось, платить будет только он, а Светлана «займётся домом». Сердце ёкнуло: а если что-то пойдёт не так? Квартира-то останется ей с двумя детьми!
Не сдержалась, вызвала сына в кафе на Арбате:
— Ваня, опомнись! При разводе останешься без жилья и с долгами, а она нового мужа приведёт в твою же квартиру! Головой думать надо, не только чувствами!
Он побледнел, чашкой грохнул о блюдце:
— Мам, да как ты можешь?! У нас всё хорошо! Ты сразу к худшему готовишь?
А я-то хотела защитить! Разве нет у матери права переживать?
Но вышло иначе. Сын, видимо, в сердцах пересказал жене. Та взяла телефонный игнор: не звонит, в мессенджерах читает и молчит. Даже Алёшку водить перестала.
Сын позже признался: «Зря я ей всё передал, теперь сам между двух огней». Мол, Светлана обижена: «Твоя мать в наши чувства не верит, словно ждёт развала!»
В прошлую субботу не выдержала — махнула к ним в Химки без предупреждения. Думала: хоть в окошко внука увижу. Но невестка, завидев меня, молча надела пальто, собрала детей и вышла. Даже взглядом не удостоила — будто сквозь пустоту прошла.
Сижу теперь на их кухне, чай остывает в гранёном стакане. Вспоминаю, как впервые встречали их здесь: Света робко улыбалась, её Коля конфеты мне протягивал, звал «бабулей». А муж мой, покойный ныне, самовар на стол ставил…
Теперь тишина. Отрезали, как ненужную ветвь. За одно предостережение. За материнский страх.
Душа болит. Хотела как лучше — уберечь кровинку свою. Но, видно, иногда забота ранит острее ножа. Теперь я — чужая на их семейном празднике. Простит ли? Услышу ли ещё внучье: «Баб, смотри, как я машинку собрал!»
Остаётся лишь грызть себя да шептать в пустоту: «Молчать надо было, доченька. Молчать».
Если читаете эти строки — запомните: даже самая светлая правда, сказанная не в час, способна разрушить мосты, что годами строились. Порой лучше жевать тоску, чем ронять слова, что падают камнями на хрупкое стекло чужого счастья.