«Прожили вместе 41 год — и всё равно разошлись… Я спросил: как же так?»
Казалось бы, если двое прошли бок о бок столько лет, их уже ничто не разлучит. Общие дети, внуки, целая жизнь, прожитая вместе — разве это не навсегда? Увы, жизнь распорядилась иначе, и моя семья — горький тому пример.
Бабушка Лидия и дед Геннадий прожили в браке 41 год. Вырастили двоих сыновей и дочь, дождались пятерых внуков. Всегда казались эталоном крепкой семьи — те самые «прекрасные советские люди», которые всё преодолеют. Но на их рубиновую свадьбу, когда вся родня собралась в уютной кухне бабушкиной московской квартиры, Лидия Ивановна вдруг подняла рюмку и спокойно объявила:
— Мы с Геной подали на развод.
Сперва все решили, что это такой неуместный тост. Но дед лишь кивнул: мол, правда. В комнате стало тихо, будто выключили звук. Я, как старший внук, сидел, словно оглушённый. Ведь именно у них я научился, что такое настоящая семья — терпение, поддержка, общий смех над превратностями судьбы.
Дня три я ходил, будто во сне. Наконец, задержался после ужина и спросил напрямую: «Почему?»
— Мы просто разные, — вздохнула бабушка. — Долгие годы думали, что это ерунда. Дети, работа, дача — всё спорилось. А когда остались вдвоём, поняли: нельзя целую вечность притворяться.
— Она меня нервирует, — неожиданно буркнул дед. — Даже когда молчит. Как будто я вечно что-то делаю не так…
— А он, — перебила Лидия Ивановна, — годами не может гвоздь в стену ровно забить! И носки вечно под кроватью валяются. Раньше смешно было, а теперь — как ножом по стеклу.
Говорили они без злобы, даже с облегчением. Пытались, оказывается, «починить» брак: ходили к психологу в районную поликлинику, жили порознь у детей в Подмосковье, даже ездили в Суздаль «вспомнить молодость». Не срослось.
— Хотим встретить старость честно, — сказал дед. — Не по привычке, а так, как каждому удобно.
Родня, конечно, ахала: «Да вы с ума сошли! В ваши-то годы!» Но постепенно все приняли их выбор. Бабушка осталась в Москве, дед перебрался в котедж к младшему сыну под Звенигород. Видятся редко, но без обид — на дни рождения внуков, на Новый год.
Теперь я часто думаю об этом. О том, что даже крепкие, как казалось, узы могут оказаться клеткой. И о том, что честность — пусть даже горькая — дороже показного «долго и счастливо».
Я их всё так же люблю. И, возможно, теперь — ещё больше. За мужество сказать: «Хватит».