Как я научилась жить для себя на пенсии: откровение, которое может пригодиться другим
Когда я в последний раз закрыла дверь кабинета в конторе, где провела почти тридцать лет, меня накрыло странное чувство. С одной стороны — облегчение, будто с плеч свалился мешок картошки. С другой — непонятная тоска. Как будто кто-то выдернул вилку из розетки, и вся моя жизнь вдруг остановилась. Просыпаться без трели будильника, не нырять в маршрутку с боем, не отвечать на бесконечные «Срочно!» в почте — казалось бы, рай. Но через пару недель тишина стала давить, как тесные туфли. «И что теперь? — думала я. — Кто я, если не Надежда Петровна из бухгалтерии?»
Первые дни я забивала время, как чемодан перед отпуском: мыла, готовила, перекладывала вещи с места на место. Но скоро поняла — не для этого я копила отпускные дни все эти годы. Суета не заполняла пустоту, а только напоминала о ней. Я чувствовала себя, как бабушкин сервиз, который достают раз в год на высоких гостей.
Но однажды утром, налив чашку чая с бергамотом, я плюхнулась в кресло и просто посмотрела в окно. Без мыслей о дедлайнах. За окном качались ветки берёзы, солнце играло в лужах после вчерашнего дождя, а воробьи устроили разборки из-за корки хлеба. И вдруг меня осенило: впервые за много лет я могу просто существовать. Не для отчётов, не для семьи, не для начальства. А для себя.
Я достала книгу, которая пылилась на тумбочке ещё с прошлой зимы. Читала медленно, смакуя каждую страницу, как пирожное «Картошка». Будто возвращалась к той девочке, которая когда-то мечтала запоем читать Достоевского и писать стихи в тетрадку в клетку. Перечитывала Тургенева, смеялась над Зощенко — и в этом было что-то важнее, чем просто убить время. Это было возвращение домой.
Потом я стала выходить гулять. Сначала — как танк на лаптях: ныли колени, сердце колотилось, будто хотело выпрыгнуть и убежать обратно. Но постепенно парковая аллея стала моей подругой, а скамейка у пруда — местом для разговоров с самой собой.
Сейчас я поняла: счастье — это не грандиозные свершения, а мелочи. Пушистый плед, запах ванильных сушек, болтовня с подругой Людкой по телефону, вязание носков под «Любэ». Я научилась делать это не потому, что «надо», а потому что «хочу». Без чувства вины. Без мыслей, что кто-то осудит за бесцельно прожитый день.
Дети, конечно, иногда цыкают: «Мама, ты что, как монашка, дома сидишь?» Сижу. И впервые за сорок лет — с удовольствием. Всю жизнь я была «чья-то»: дочь, жена, мать, сотрудник… А теперь я — просто я. И, знаете, это даже вкусно.
Я завела тетрадку вроде дневника. Пишу туда всё подряд: рецепт борща от тёти Кати, стихи, которые вдруг вспомнила, истории из молодости. Может, внукам пригодится. А может, и мне, когда снова накатит грусть.
Я больше не боюсь старости. Теперь я знаТеперь каждый день — как новая страница в книге, которую я наконец-то пишу сама.
