В тот день, когда я в последний раз вышла из кабинета, где проработала три десятка лет, внутри поселилась странная смесь ощущений. Облегчение, будто гора с плеч. И тут же — пустота, будто кто-то выключил свет в знакомой комнате. Просыпаться без трели будильника, не мчаться на автобус в час пик, не лихорадочно проверять почту — казалось бы, рай. Но уже через две недели тишина начала звенеть в ушах. «Кто я теперь? — спрашивала себя. — Не начальник, не коллега… Так кто?»
Первое время я забивала дни до отказа: мыла окна, перебирала шкафы, пекла пироги. Но вскоре поняла — не ради этого копила стаж. Бесполезная суета лишь подчёркивала, что внутри — провал. Я чувствовала себя, как старая шаль, забытая на антресолях.
Но однажды, попивая чай с брусничным вареньем, я вдруг заметила, как красиво танцуют берёзы за окном. Как играют солнечные зайчики на столе. Как громко чирикают воробьи. И меня осенило: впервые за 30 лет я могу просто существовать. Не ради премии, не для отчёта, не потому что «надо». А потому что «хочу».
Я достала потрёпанный томик Ахматовой — тот самый, что годами пылился на тумбочке. Читала медленно, смакуя строчки, запивая их глотками сладкого чая. Будто возвращалась к той девушке, что когда-то грезила стихами и философскими книгами. Перечитывала «Мастера и Маргариту», заново открывала Пастернака. И это было не просто чтение — встреча с собой.
Потом начала гулять — сначала до лавочки у подъезда. Колени скрипели, спина ныла. Но я упрямо наращивала маршрут: до аптеки, до фонтана, до парка имени Горького. Скамейка у пруда стала моим кабинетом, а аллея с липами — дорогой к спокойствию.
Я осознала: счастье — в мелочах. В хрусте первого осеннего листа под ногами. В аромате только что сваренного кофе. В болтовне с подругой Марьей Ивановной за вязанием. Я научилась делать всё это не по обязанности, а с удовольствием. Без мыслей: «А что скажут соседки?»
Дочь иногда вздыхает: «Мама, тебе бы в клуб пенсионеров…» Но мне хорошо в этом ритме. Всю жизнь я была «чужой» — Людмилой Сергеевной, мамой, бабушкой, начальником отдела. А теперь я — просто Люся. И знаете, это удивительно приятно.
Я купила тетрадь в сиреневой обложке. Записываю туда рецепты блинчиков, которые хочу испечь, цитаты из книг, сны. Иногда — истории из юности. Может, правнуки прочитают. А может, и мне самой пригодятся, когда накроет грусть.
Я не боюсь седых волос и морщин. В них — доказательство, что я жила. Если кто-то это читает — запомните: пенсия не финал. Это чистый лист. И только вам решать, чем его заполнить. Разрешите себе дышать полной грудью. Разрешите себе наконец стать собой.