Он выискивал во мне изъяны, прикрываясь заботой — пока я не подала на развод.
Сначала мне казалось, что я действительно какая-то неправильная — неуклюжая, некрасивая, неловкая. А он… будто делал мне одолжение, указывая на это. Ведь он хотел, чтобы я стала лучше. Но прошло два года, и вдруг я прозрела: дело не во мне. Это он, мой собственный муж, с упорством коллекционера искал во мне брак и клеймил его якобы из любви.
Он твердил, что его замечания — лекарство от будущей боли. Мол, если не он, то кто-то посторонний ударит по больному, и будет куда обидно. А он — родной, его слова как бальзам. Хитро, не правда ли?
Первой его «добротой» оказалась моя походка — слишком тяжеловесна, осанка — как у старухи у подъезда. Сказано было вроде бы смеясь, но я, дура, приняла это как диагноз. Записалась на плавание, потом на танцы, чтобы стать изящнее, как кинозвезда.
Месяцы спустя я сама заметила перемены, даже коллеги закивали: «Да ты преобразилась!» А он? Фыркнул: «Ну, ладно. Так держать.» Без одобрения, без тепла — будто так и надо.
Потом он нашёл новый изъян: мой голос. «Дребезжащий», «как мелом по учительской доске», «лучше бы помолчала». Опять — вроде как шутя, с усмешкой. А мне было больно. Я стала говорить тише, избегать звонков, а потом пошла на вокал. Преп ученная лишь покачала головой: «У вас обычный голос. Кто вас так задурил?» Но мне казалось, что это я какая-то не такая.
Дальше — больше: щёки «как у ходячего булочного», макияж «дешёвка», хотя я редко красилась. Критиковал всё: как я варю борщ, как глажу рубашки, что смеюсь слишком громко. Всё в той, кого он якобы «любил», раздражало его. Когда я спросила напрямую — может, он просто хочет уйти? — он возмутился: «Как ты можешь! Я же о тебе забочусь!»
Но знаете, даже враги не сыпали на меня столько грязи, сколько мой муж. А когда я однажды заметила, что он сам не образец — раздобрел, как медведь перед зимой — он окаменел, потом прошипел: «От тебя не ожидал такого удачи в спину.»
Тут я поняла: ему нужна не жена, а жертва — покорная, вечно виноватая, благодарная за то, что её терпят. А я — не жертва.
Я подала на развод. Он теперь ходит, как тень, молчит. Но мне всё равно. Я снова дышу. И что самое странное — оказывается, я и так была нормальной.
