Давным-давно, в те времена, когда дачи ещё были местом отдыха, а не бесконечных хлопот, произошла со мной история, в которую до сих пор сложно поверить. Мы с супругом купили участок в деревеньке под Питером, да всё как-то руки не доходили его обустроить — то работа, то домашние заботы. Наведывались туда от случая к случаю: то крышу подлатать, то забор подправить, и каждый раз с грузью замечали, как наш неухоженный клочок земли выделяется на фоне ухоженных соседских угодий.
Особенно усердствовала в напоминаниях наша соседка Аграфена Степановна — женщина лет шестидесяти, с лицом, будто навеки застывшим в недовольной гримасе. Сладким голоском, но с едкой усмешкой, она любила повторять: «Ну купили домик, а живёте в нём как чужие. Иной раз глянешь на ваш пустырь — хоть сама пейзаж исправляй».
Терпели, молчали. Но когда я наконец вышла на пенсию, а муж взял отпуск, мы решили — хватит тянуть, пора облагораживать участок.
Домик оказался крепким — стены побелили, окошки вымыли. А вот землю пришлось буквально отвоевывать у мусора: кучи сухих веток, гнилых листьев, старых ржавых вёдер — тачки за тачками вывозили хлам. Но труды не прошли даром. И тут во мне проснулась не просто хозяйственная жилка, а настоящее вдохновение. Захотелось не просто порядка, а настоящей красоты.
— Давай посадим розы, — предложил муж. — Вдоль дорожки и у южной стены. Представляешь, как с крылечка любоваться ими будем?
Мы поехали в питомник, выбрали саженцы, бережно их высадили. Я волновалась — приживутся ли? Никогда раньше цветами не занималась. Но, как в доброй сказке, всё пошло на лад. Розы принялись, потянулись к солнцу, начали наливаться бутонами.
Я стала чаще приезжать на дачу, а в начале лета и вовсе перебралась туда. И впервые за долгие годы почувствовала себя по-настоящему счастливой. Тишина, свежий воздух, любимое занятие. Сколько раз подходила я к кустам, любуясь, как нежно зеленеют листья, как наливаются бутоны. Всё шло прекрасно… пока мои розы не заметила Аграфена Степановна.
Она пожаловала неожиданно — впервые за много лет. Вошла, огляделась, губы скривила в подобие улыбки.
— Ну, наконец-то порядок навели. А то на ваш пустырь глядеть — глаза резало.
— Да, свободного времени прибавилось, — ответила я сдержанно.
— А это что у тебя? — ткнула она пальцем в сторону кустов.
— Розы, — с гордостью произнесла я.
— Убери. Немедля, — отрезала она.
Я обомлела. Сначала подумала, вдруг нарушила какие-то правила посадки. Но всё оказалось проще.
— У меня, между прочим, аллергия на розы, — заявила Аграфена Степановна. — Чих да кашель, глаза слезятся. Ты что, меня в гроб вгоняешь?
— Но они же на моей земле. Вас никто не заходит заходить.
— А ветер? Пыльца? Думаешь, она границы соблюдает? Ко мне всё долетает. Не намерена страдать из-за твоих капризов!
— Но это моя собственность. Я никому не мешаю.
— Мешаешь! — вспылила она. — Убирай, или жалобу напишу. И не одну.
Скандал вышел громкий. Она ушла, хлопнув калиткой. Я осталась среди своих роз — в растерянности, с комом обиды в горле. Сколько сил вложено, сколько души, и теперь — уничтожить?
Нет. Не отступлю. Земля моя, цветы мои. Я никого не травлю. Конечно, тревожно — вдруг у неё вправду аллергия? Но неужели я обязана губить своё детище лишь потому, что соседке не угодила? Сегодня розы, завтра — сирень, послезавтра — яблони?
Порой мне кажется, что ей просто невыносимо видеть чужую радость. Раньше терпели её злые шпильки, а теперь, когда участок преобразился, начала давить. Зависть? Не знаю. Но я твёрдо решила — мои розы останутся. И если надо — буду за них стоять. Потому что это не просто цветы. Это часть меня, которую я наконец-то обрела. И никому не позволю её отнять.
