Когда-то, давным-давно, после встречи с отцом мой сын сказал мне, что больше не любит меня.
После нашего с мужем развода два года назад казалось, что всё прошло по-хорошему. Без скандалов, без криков. Мы просто перестали быть счастливы вместе. Я никогда не запрещала ему видеться с сыном, напротив — твердила, что ребёнку нужен отец. Хочешь навещать — пожалуйста. Хочешь забирать к себе — ради Бога, я только за, лишь бы сыну было хорошо.
Нашему Владу было тогда семь. Как раз выдались осенние каникулы, и бывший муж настоял, чтобы мальчик провёл их у него. Я не сопротивлялась. Даже обрадовалась — пусть пообщаются, пусть проведут время вместе, это ведь важно.
Но уже через пару дней я почувствовала неладное. Звонила Владу — не брал трубку. Вместо него отвечали то бывший, то свекровь, и каждый раз звучало одно и то же: «Влад гуляет», «он занят», «не может подойти».
Я встревожилась. Я же мать. Разве не имею права услышать голос своего ребёнка, узнать, как у него дела? Почему они скрывают от меня его настроение? Что там происходит?
Когда каникулы закончились, бывший привёз Влада домой. Я открыла дверь — и сразу поняла: что-то не так. Он изменился. Неузнаваемо замкнутый, взгляд пустой, губы сжаты. И дело было не в усталости. Это была обида.
Я присела рядом, положила руку ему на плечо.
— Влад, родной, как ты? Всё в порядке? Я скучала… — хотела обнять его.
Но он резко отодвинулся и, не глядя в глаза, тихо сказал:
— Я тебя больше не люблю.
Слыхали ли вы когда-нибудь, как разрывается сердце? В тот момент я услышала. Я почувствовала. Он произнёс это ровно, но в этих словах было столько холода, будто говорил чужой человек.
У меня перехватило дыхание. Я не знала, что ответить. Лишь поздно вечером я осторожно попыталась поговорить с ним снова. И тогда он раскрылся.
Оказалось, папа с бабушкой наговорили ему обо мне всякого. Что я, мол, злая, жизнь им порчу, нарочно разлучаю их и делаю больно, что «из-за меня папа страдает». Они буквально вбивали это в голову ребёнку.
Я слушала — и руки дрожали. Как можно так с семилетним? С родным сыном? С внуком? Что я им сделала? Я ведь никогда не настраивала Влада против них, не говорила о его отце плохо. Берегла его от нашей взрослой боли.
А они? Они отняли у него веру в мать.
С тех пор я больше не отпускаю Влада к отцу. Да, знаю, звучит жёстко. Но я обязана защитить сына. Не позволю больше никому калечить его душу.
Я — его мать. И не отдам тем, кто так легко сеет в нём ненависть. Пусть сначала научатся быть людьми. Тогда, может, и подумаю, стоит ли давать им шанс.
