Меня зовут Анна Семёновна, мне шестьдесят лет, и я хочу признаться в том, о чём стыдно говорить вслух. В том, что гложет меня изнутри, что я скрываю ото всех, боясь осуждения, страха потерять связь с дочерью и… стыда перед самой собой.
Моя единственная дочь Надя уже семь лет живёт в Англии. Уехала туда учиться, а потом встретила своего будущего мужа — англичанина, за которого вскоре вышла замуж. Я, к сожалению, не смогла присутствовать на свадьбе — то здоровье подвело, то визу не дали, да и денег было в обрез. Мы так ждали встречи, но даже когда у Нади родился сын, мой внук, я не смогла сразу приехать — то бумаги, то карантины, тысячи километров между нами…
Внука, Мишу (в семье его зовут Майкл), я увидела только через два года после его рождения. Представьте: первый внук, долгожданный, родной! Сколько раз я рисовала в голове эту встречу — как прижму его к себе, как слёзы радости покатятся по щекам, как он будет трогать мои морщинки любопытными пальчиками, а я буду смеяться и гладить его мягкие волосики…
Но всё вышло иначе. В тот момент, когда я впервые обняла внука, я не почувствовала ничего. Ни радости, ни умиления, ни той любви, о которой так часто говорят. Я старалась — улыбалась, играла, пекла его любимые ватрушки. Но это было пустое движение, без души, без искренности. Будто я разыгрывала роль доброй бабушки по сценарию, в котором сама не верила.
«Пройдёт, — утешала я себя. — Он ещё маленький, нужно просто привыкнуть». Но дни шли, а внутри оставалась та же пустота. Иногда ловила себя на страшной мысли: будь он чужим ребёнком, я вела бы себя точно так же. Неужели я бессердечная? Что со мной не так?
Когда Надя с мужем и сыном улетели обратно в Англию, я ощутила… облегчение. И тут же ужаснулась себе. Как так? Это же мой внук! Часть моей дочери. Разве можно так чувствовать? Я ведь мечтала о нём, вязала тёплые носочки ещё до его рождения, представляла, как буду спорить с дочерью из-за того, что слишком его балую…
А теперь я не знаю, как жить с этим равнодушием. Не могу рассказать Наде — она не поймёт. Для неё это будет предательством. Да и как сказать такое? Что я не люблю её сына, своего внука? Что между нами нет связи? Как будто мы говорим на разных языках, и нить, которая должна была нас связать, оборвалась, даже не успев затянуться.
А недавно Надя позвонила и сказала, что на Новый год они приедут. Говорила радостно, спрашивала, куда мы сходим, рассказывала, что Миша уже выучил несколько русских слов и хочет спеть мне песенку… А я только кивала и чувствовала, как в груди сжимается холодный ком.
Как снова надеть эту маску? Как притворяться счастливой, когда внутри — пустота? Может, это я стала чёрствой? Или просто до сих пор не смогла простить дочери её отъезд, её замужество, её новую жизнь, в которой для меня, кажется, уже нет места…
Не знаю. Я просто хочу понять: можно ли научиться любить внука? Или это чувство либо есть, либо его нет? Почему его нет у меня? Что я делаю не так? Может, я просто не создана быть бабушкой? Или боль от разлуки с Надей превратилась в безразличие к её ребёнку?
Я спрашиваю тех, кто бывал в похожей ситуации. Было ли у вас такое, когда любовь к внукам приходила не сразу? И если да — когда она проснулась? Как растопить этот лёд в своём сердце?
Мне очень трудно об этом говорить. Но я не хочу до конца дней играть роль. Хочу быть настоящей. Хочу любить. Хочу, чтобы однажды мой внук сказал: «У меня есть бабушка. Самая лучшая». А пока… я просто не знаю, как до этого дойти.
Иногда любовь — это не внезапный огонь, а медленно разгорающийся уголь. Главное — не дать ему погаснуть.