Маргарите Степановне шестьдесят пять, и почти всю жизнь она провела одна, поднимая двоих детей — Алину и Дмитрия. Муж погиб, когда младшему не было и пяти, и ей пришлось взвалить на себя все заботы. Она работала не покладая рук, лишь бы дети не голодали, получили образование и смогли стать на ноги.
Казалось, всё складывается. Алина вышла замуж и уехала в Петербург. Дмитрий окончил институт, но остался с матерью, ссылаясь на маленькую зарплату и нестабильность. Маргарита Степановна ждала — вот-вот сын устроится, обзаведётся семьёй и найдёт своё жильё.
И вроде бы так и случилось. Дмитрий объявил, что женится на Людмиле, которая старше его на восемь лет. Женщина не стала перечить — пусть пробуют. Надеялась, что после свадьбы молодая семья снимется с её шеи. Но вышло иначе.
Сначала Людмила стала задерживаться у них с ночёвками, потом перетащила вещи и окончательно переехала. Маргарита Степановна чувствовала, как теряет власть в своём же доме.
А потом открылась новая деталь: оказывается, у Людмилы есть сын Олег, о котором никто не предупредил. В один день она просто привела его и заявила: «Теперь он будет жить с нами» — будто речь о новом котёнке, а не о лишнем рте в тесной двушке.
Но хуже всего было, когда Дмитрий без капли смущения сказал матери: «Мама, тебе придётся переселиться на кухню. Олегу нужна своя комната. Мы займём спальню и гостиную». Это говорил сын, ради которого она положила всю жизнь, не спала ночами, копила на его учёбу.
У Маргариты Степановны сжалось сердце. Её не спросили. Не предложили вариантов. Просто вынесли приговор — в квартире, которую она купила, выплатила и содержала. Теперь в ней для неё не осталось места.
Дальше стало только хуже. Дмитрий лишился работы, и все расходы — еда, коммуналка, лекарства — легли на плечи старушки и её скромной пенсии. Ни сын, ни невестка, ни даже пасынок не пытались найти подработку или помочь по дому. Они просто существовали: просыпались к обеду, смотрели сериалы и ждали ужина, как должного.
Старушка молчала. Терпела. Пока однажды не сломалась и не позвонила Алине, рыдая в трубку. Рассказала всё: как живет на кухне, как её вытеснили, как каждый день чувствует себя чужой в собственном доме.
Дочь не стерпела. Через три дня она примчалась в Москву и застала мать измученной, с тёмными кругами под глазами. В этот раз Алина не сдерживалась.
— Ты взрослый мужик, — бросила она брату. — У тебя жена, у неё — сын. И вам не стыдно сидеть на шее у пенсионерки? Занимать её квартиру, а за свет и воду даже не платить?
Дмитрий молчал. Людмилы не было — она ушла к подруге. Олег сидел в углу, жуя бутерброд.
— Я не против помочь, — продолжила Алина. — Но почему мама должна содержать тебя, твою жену и её ребёнка? Это её квартира, и жить здесь комфортно должна она.
Что-то в Дмитрие дрогнуло. Может, слова сестры дошли, а может, он испугался, что доведёт мать до инфаркта.
Через неделю он устроился грузчиком. Зарплата — копейки, но хоть что-то. А через месяц объявил, что они съезжают. Нашли дешёвую комнату в общежитии — будут начинать с нуля.
Маргарита Степановна плакала. Но теперь — от облегчения. Впервые за годы она проснулась в тишине и поняла: это её дом. Где никто не командует, не вытесняет её на кухню.
Может, теперь её пенсия наконец станет спокойной — без нахлебников и грязной посуды на столе.
