Когда болезнь проверяет любовь на прочность
Болеть — всегда тяжело. Но страшнее всего, когда рядом тот, кто должен быть опорой, а вместо этого остается холодным, как зимний ветер за окном. Так я почувствовала себя в тот вечер, когда, дрожа от жара, пыталась достать стакан воды, а мой муж, Игорь, даже не поднял глаз от телевизора. Температура под сорок, голова раскалывается, руки не слушаются, а он удобно устроился на диване, будто я для него просто тень на стене.
Я выросла в маленьком городке под Липецком, где люди знали: если в доме болезнь — все бросают дела и мчатся помочь. Бабушкины травяные отвары, мамины пироги с малиной, папины теплые руки — так и должно быть. Но сейчас я лежала, словно забытая вещь, в своей же квартире. Чтобы не захлебнуться от сухости в горле, мне приходилось ползти на кухню, цепляясь за стены. А Игорь? Он даже не спросил, жива ли я. Не из злости — просто ему было все равно.
Но когда болел он — картина менялась. Он мог разбудить меня в три ночи, требуя то градусник, то таблетки, то чай с медом. И я вскакивала, бежала, грела, поила. Не потому что должна. Потому что любила. Потому что это правильно. Я вызывала врача, варила куриный бульон, стелила теплое одеяло. А он? Единственное, что он умел сказать: «Ты завтра на работу?» И если слышал «нет» — просто уходил, не оборачиваясь. Ни лекарств, ни еды, ни простого «Как себя чувствуешь?»
Я пробовала говорить. Много раз. Но он либо отшучивался, либо дулся, будто ребенок. «Ты как всегда всё преувеличиваешь», — бросал он. И я начинала сомневаться: может, и правда я слишком требовательная? Но потом вспоминала, как однажды, еле стоя на ногах, мыла посуду, а он прошел мимо, бросил свою тарелку в раковину — и исчез. Как будто я не жена, а служанка.
Тогда я решила поступить так же. Не со зла — а чтобы он наконец понял. Когда слег он, я не подала ему ни стакана воды, не накрыла пледом. Он сразу заныл: «Голова раскалывается, даже чаю нет…» «На кухне все есть», — ответила я ровно. Он метался между шкафами, громко вздыхал, даже кашлял специально громче — ждал, что я сдамся. Но я выдержала. Надеялась — осознает.
Но нет. В следующий раз, когда заболела я, история повторилась. Я лежала, вся в огне, суставы ломит, а он прошел мимо — даже не взглянул. Я снова попыталась достучаться. Напомнила, сколько раз я ухаживала за ним, как однажды лишь позволила себе не бегать по его зову. А он? «Раз тогда не помогла — теперь и не жди». Вот так. Один раз перечеркнул все. В тот момент я поняла: он не умеет ценить добро. Он видит только то, что ему недодали.
Меня прорвало. Сквозь жар и слабость прорвалась ярость. Я высказала все — каждую каплю боли, которую копила годами. А он… обиделся. Да, именно он! Не я, оставленная в болезни, не я, которую даже не спросили, дышит ли она еще — а он, «пострадавший» от моих слов.
Теперь я знаю: я ошиблась. Ошиблась в нем. Это не тот человек, с которым можно идти до конца. Не тот, кто подаст стакан воды, когда сил уже нет. Не тот, кто станет крепким плечом. И от этой мысли больно так, что никакая болезнь не сравнится.
