«Раз уж кухня даётся тебе с таким трудом — может, и вовсе уйдёшь, а мы тут без тебя управимся?» — бросила мне свёкровь, и муж тут же подхватил её слова…
Никогда бы не подумала, что в одно мгновение вся моя жизнь пойдёт под откос. Что предать могут не чужие, а самые близкие — те, кому веришь без остатка. Один разговор с Галиной Степановной — моей свёкровью — и я поняла: надеяться можно только на себя. Всё началось с казалось бы невинной фразы: «Маме нужен покой. Она устала. Может, съедешь на пару недель, чтобы не тревожить её?» — это сказал мне мой муж. Человек, с которым я мечтала встретить старость. Человек, которого кормила, обшивала, поддерживала во всём. И всё для чего?
Денис — мой муж — снова уехал в командировку. Он работал механиком на заводе и часто мотался по разным городам. Я не роптала: он приносил в дом хорошие деньги, жили мы не бедно. Квартира была моя, двухкомнатная, досталась от тётки. Ему — удобно, мне — спокойно. Вот только каждый его отъезд означал визит его матери. Галины Степановны. Без звонка, без спроса, без стука. Она врывалась в дом, как ураган, и тут же начинала устанавливать свои порядки: что стряпать, как мыть полы, куда складывать бельё и какие продукты закупать.
Я терпела. Пыталась быть учтивой. Думала — пожилая, одинокая, надо проявить участие. Но в ответ — лишь упрёки. «Суп у тебя — как помои», «В углах паутина — позор!», «Как детей-то растить будешь, если даже борщ сварить не можешь?» Потом пошло дальше. Она потребовала, чтобы я съехала. Из собственного дома. Чтобы она, «измученная», могла «наконец отдохнуть». Отдохнуть! В моей же квартире! А мне куда идти? К подруге? На улицу?
Решила поговорить с мужем. Позвонила Денису, с дрожью в голосе, с последней надеждой. Выложила всё. Ждала, что вступится. А он… даже бровью не повёл. «Ну, маме правда нелегко. Будь умницей. Потерпи. Съезди куда-нибудь, а потом разберёмся…» Даже не поинтересовался, есть ли мне куда податься. Не предложил снять номер. Не сказал, что я — его жена, хозяйка дома, будущая мать его детей.
Точка. Я поняла: любви здесь нет. Осталась лишь удобная служанка — чтобы варить, убирать, стирать. Ни капли чувств. Ни грана уважения. Сказала ему: «Хочешь жить с матерью — живи. Но я подаю на развод». Он даже не стал возражать. Молчал. Через неделю вернулся, так же молча собрал вещи и укатил к ней, в родительский дом. А я осталась. В своей квартире. Одна. С пустотой внутри.
Слёз не было. Выплакала всё ещё тогда, когда он выбрал её. Теперь просто живу. Тихо. Без криков. Без чужих указаний. Без обид. Иногда вспомню — сердце сожмётся. Но тут же услышу в памяти его голос: «Съезди куда-нибудь…» — и сразу легче. Потому что ушла не я. Ушёл он. Ушла любовь. А я — осталась. Крепкая. Несломленная. Настоящая.
И теперь каждое утро просыпаюсь с одной мыслью: этот день принадлежит только мне. И ни одна Галина Степановна не смеет указывать, как мне жить.
