Когда я вышла замуж за Дмитрия, думала, что все сложности позади — свадьба, переезд в нашу хрущевку в Подольске, привыкание к совместной жизни. Но даже в страшном сне мне не могло присниться, что главным испытанием окажется не быт, не счета за ЖКХ и даже не его привычка разбрасывать носки, а его мать — Галина Петровна. Дама, свято верившая, что место главной женщины в жизни сына уже пожизненно зарезервировано за ней.
Поначалу её визиты казались милыми: забегала «на пять минут» — то пирожков принесёт, то расскажет, как соседка Нина Ивановна опять кота на балкон выбросила. Но «пять минут» волшебным образом превращались в три часа, а редкие набеги — в ежедневные проверки. Услышу звонок в дверь — и всё, пиши пропало: Галина Петровна явилась — проверить, не развалился ли её сын без материнского надзора.
Она никогда не говорила гадостей в лоб. Наоборот — сыпала комплиментами так густо, что это походило на тонкую издевку. «Ах, Светочка, какой у тебя вкусный суп! Прямо как из детства!» — восклицала она, а следом добавляла: «Хотя мой, конечно, наваристее… Но ты молодец, стараешься!».
Но хуже всего было даже не это. А то, что она являлась без предупреждения. Проснётся утром, вскочит на маршрутку, проедет через весь район — и вот она, на пороге. Частенько — аккурат к приходу гостей. И тогда начинался спектакль. То внезапно хваталась за поясницу и казнилась, что я не предложила ей чаю. То сокрушалась, что скатерть в горошек «неправильно» сочетается с занавесками. И всё это — под одобрительные вздохи моих подруг или родителей.
Но кульминацией стал день, когда я вернулась с работы, а она, с видом эксперта по домоводству, разложила на диване все мои кружевные комплекты и с невозмутимым видом объясняла, как их «надо стирать, чтобы не линяли». В тот момент мне хотелось испариться, как утренний туман над Москвой-рекой. Но я промолчала — Дима строго-настрого запретил мне перечить матери, убеждая, что она «просто заботится».
— Она же тебя любит! — твердил он. — Мама всё время тебя хвалит! Ты чего злишься?
— Хвалит?! Ты слышишь только то, что хочешь. Ты не видел, как она смотрит на меня, когда ты выходишь в коридор!
Мы прожили с Димой всего год, но я успела почувствовать себя глубокой пенсионеркой. Постоянные нервы, усталость, раздражение. Я обожала мужа, поэтому и мыслей о разводе не допускала. Но терпеть дальше было невмоготу.
И тут случилось невероятное: Галина Петровна влюбилась. В свои шестьдесят пять она познакомилась с соседом-пенсионером, и её визиты внезапно прекратились. Мне было слегка стыдно признаться самой себе, насколько я наслаждалась этой передышкой. Увы, она длилась недолго.
Вскоре Галина Петровна объявила, что выходит замуж. Мои чувства напоминали винегрет: с одной стороны — облегчение, с другой — обида, что она устраивает личную жизнь, а я до сих пор не могу расслабиться в собственной квартире. И тогда меня осенило: раз она так любила наведываться без спроса, почему бы не устроить ей ответный сюрприз?
И вот, в день, когда у неё гостил жених, я нанесла визит. Галина Петровна открыла дверь, и я, не дожидаясь приглашения, бодро прошла внутрь, словно это мой второй дом.
— Ой, Галина Петровна, как у вас уютно! — защебетала я сладким голоском. — Шторы просто волшебные! А ковёр — чистый-пречистый, вы что, сами его каждый день пылесосите? — И, не дожидаясь ответа, прошлась по комнатам, поправляя подушки и заглядывая в шкафы.
Я вела себя точь-в-точь как она: без стука входила в спальню, оценивала запахи с кухни, а в присутствии её ухажёра заявила:
— Надо бы почаще к вам заходить, а то вы меня совсем забыли!
Я видела, как у неё дёргается веко, а в глазах закипает возмущение. Её жених смотрел на меня, будто на инопланетянина, но я продолжила спектакль. Просидела до самого вечера, ушла с видом победительницы, оставив после себя лёгкий бардак и море вопросов.
С тех пор Галина Петровна больше не появлялась у нас без звонка. Дима был в полном недоумении, когда мать начала отказываться от приглашений даже на его именины. Я же лишь развела руками:
— Ну, может, просто поняла, что у нас своя жизнь?
Иногда, чтобы до человека дошло, нужно просто дать ему попробовать его же собственные методы. Вдруг они окажутся не такими уж приятными?
