Когда я вышла замуж за Игоря, думала, что самое сложное уже позади — свадьба, переезд в новую квартиру, привыкание к совместной жизни. Но не подозревала, что настоящим испытанием станет не быт, не счета за коммуналку и даже не размолвки, а его мать — Галина Петровна. Женщина, свято уверенная, что её сын должен оставаться центром её вселенной.
Сначала её визиты казались безобидными: забегала к нам в Нижний Новгород «буквально на пять минут» — принести пирожков, рассказать, как плохо спала, или «случайно» оказаться рядом. Но эти «пять минут» превращались в часы, а редкие посещения стали ежедневными. Услышав звонок в дверь, я уже знала: тишине конец, Галина Петровна явилась контролировать каждый мой шаг.
Она никогда не оскорбляла меня в лоб. Напротив — осыпала комплиментами, но так слащаво, что это казалось насмешкой. «Какая у Светланы вкусная курочка! Прямо золотые руки!» — восклицала она при гостях, а затем добавляла: «Хотя у меня, конечно, всегда получалось сочнее… но ты научишься!»
Но больше всего бесило даже не это, а её привычка появляться без предупреждения. Проснётся утром, пару раз по звонку — и вот уже едет через полгорода, чтобы вломиться к нам, когда у нас гости. Тогда начинался спектакль: то вдруг хваталась за сердце, жалуясь, что я забыла налить ей чай, то придиралась к цвету штор в гостиной — и всё это на глазах у моих родителей или подруг.
Апофеозом стал день, когда я вернулась с работы, а она, достав из шкафа все мои кружевные комплекты, с важным видом объясняла, как их «правильно стирать». Мне стало так стыдно, будто мне снова двенадцать лет. Но промолчала — Игорь запрещал мне перечить матери, твердя, что она «просто любит по-своему».
«Она же заботится! — убеждал он. — Мама постоянно хвалит тебя! С чего тебе обижаться?»
«Хвалит? Ты слышишь только половину. Посмотри, как она ведёт себя, когда тебя нет рядом!»
Мы прожили с Игорем всего год, но я чувствовала, будто состарилась на десять лет. Постоянное напряжение, ссоры, усталость. Я любила мужа и даже не думала о разводе, но терпеть дальше было невыносимо.
И вдруг чудо: Галина Петровна влюбилась. В свои шестьдесят познакомилась с вдовцом, и визиты прекратились. Стыдно признаться, но я вздохнула с облегчением. Однако передышка длилась недолго.
Вскоре она объявила о помолвке. Чувства были противоречивые: радость за неё и горечь — ведь теперь она строила новую жизнь, а я всё ещё не могла почувствовать себя хозяйкой в своём доме. Тогда меня осенило: если она так любила врываться без спроса, пусть попробует это на себе.
И вот в день, когда к ней приехал жених, я нанесла ответный визит. Галина Петровна открыла дверь, а я, не дожидаясь приглашения, бодро прошла внутрь, будто так и надо.
«Здравствуйте, Галина Петровна! Как же у вас уютно! Эти шторы — просто прелесть, надо бы и мне такие. А пол такой блестящий — вы каким средством моете?» — сыпала я фальшиво-восторженными фразами, бесцеремонно осматривая квартиру.
Я копировала её поведение: заходила в спальню без стука, нюхала воздух на кухне, поправляла покрывало. И, конечно, при женихе заявила: «Надо бы почаще заходить, а то вы меня совсем не зовёте! Я же вас обожаю!»
Я видела, как у неё дёргается глаз, а пальцы сжимаются. Жених смотрел на меня с недоумением, но я продолжила спектакль. Просидела до вечера, ушла с лёгким намёком на бардак — и чувствовала себя победительницей.
С тех пор Галина Петровна ни разу не появилась без звонка. Игорь удивлялся, почему мать отказывается приходить даже по его просьбе. Я лишь пожимала плечами:
«Может, устала? Или наконец поняла, что у нас своя жизнь.»
Иногда, чтобы до человека дошло, нужно дать ему прочувствовать его же методы. И тогда он осознает, как неприятно оказаться по другую сторону.
