**18 мая**
Проснулся сегодня с непонятной тяжестью — будто кто-то сел на грудь и не спешит уходить. В комнате было холодно, как всегда в Новосибирске зимой, а я весь в поту, будто бежал кросс. Снилась мне бабушка. Покойная бабушка Анна Семёновна, у которой я каждое лето гостил в деревне под Томском. Сидела она у печки, грела руки, а в глазах — тихая грусть.
— Вовочка, — говорит, — когда же ты ко мне приедешь? Забыл старуху совсем?
Я аж вздрогнул и сел на кровати. Сердце колотилось, а чувство вины так и давило, словно мешок с картошкой на спину навалили. Повернулся к жене и твёрдо сказал:
— Лена, едем в деревню. К бабушке. Навестим.
Она удивилась — снег за окном валит, ехать далеко. Но спорить не стала. Собрались быстро: термос, бутерброды, тёплый плед. Дорога заняла часа четыре — скользко, заносит, но во мне горело такое упрямство, что хоть волком вой — не сверну.
К кладбищу шли пешком — сугробы по колено, ноги утопают. Подошли к могиле, а там — берёза упала, прямо на памятник легла. Мы с Леной почти час снег разгребали, ветки убирали, порядок наводили. Поставил свечку, прошептал что-то… И вдруг в голове мысль:
— А заедем к дому? Глянем, как он там. Всё же бабушка его нам оставила.
Лена кивнула. Год уже не были. Ожидал увидеть занесённый снегом двор, замёрзшие окна, тишину. Но… в окнах свет, из трубы дым, тропинка расчищена. Резко тормознул.
— Кто это тут? — прошептала Лена.
Вышли из машины, подошли. Постучал. Дверь открыла женщина, а за её юбку пряталась девочка лет пяти.
— Здравствуйте! — звонко крикнула малышка.
Мы автоматически ответили. Хозяйка — Ольга — смутилась, засуетилась, пригласила внутрь.
В доме жарко, печка трещит — точь-в-точь как в моём сне. Даже запах — дрова, мёд, детство. Сели за стол, Ольга чай налила, пряники достала и рассказ повела. Год назад мужа её сбила машина. Квартиру в ипотеку еле выплатили, а одна с дочкой не потянуть. Решила к тётке в деревню податься, да та сожительницу завела — места нет. Посоветовала пустующий дом искать.
— У нас таких много, — сказала Ольга. — Вот тётка и вспомнила про ваш. Говорит, крепкий, уютный, хозяева добрые… Может, договоритесь как-нидь.
Она свою квартиру сдала и сюда перебралась. Дом берегла, огород копала. Говорила так искренне, что злиться рука не поднялась.
Я взглянул на Лену. Она молча пила чай, но по глазам видно — думает то же, что и я.
— Ольга, — сказал я, — живите. Только если мы нагрянем — пустите переночевать?
Она аж всплеснула руками, глаза заблестели:
— Конечно! Всегда милости просим!
А девочка — Соня — потянула меня за рукав:
— Дядя, а вы когда приедете?
Я присел, глянул в эти светлые глаза и ухмыльнулся:
— А когда позовёшь?
Она задумалась, потом радостно:
— Летом! Когда ягоды поспеют!
— Договорились, — засмеялась Лена.
Когда уезжали, на душе было легко, будто камень с плеч свалился. Чувствовал — бабушка видит. Понимает. И ночью она снова приснилась: идём мы с ней по лесу, она что-то рассказывает, смеётся. А утром не помню ни слова — только её улыбку. Тёплую, родную. Наверное, она одобрила. И что навестил, и что пустил Ольгу с Соней в свой дом.
Теперь я знаю — сны не врут.
