Мы вернулись в бабушкин дом… а там уже жили чужие люди.
То утро началось с тяжёлого сна. Я проснулся с ощущением, будто кто-то навалился мне на грудь. Постель была мокрой от пота, хотя в нашей квартире в Екатеринбурге даже зимой не бывало жарко. Мне снилась бабушка. Покойная бабушка Анна Степановна, у которой я проводил лето в деревне под Камышловом. Во сне она сидела у печки, грела руки и с грустью глядела на меня.
— Что же ты, внучок, забыл старуху? — спросила она.
Проснувшись, я почувствовал, будто камень застрял у меня в горле. Подвинулся к жене и твёрдо сказал:
— Лена, сегодня едем в деревню. Навестим бабушку.
Она удивилась — за окном бушевала метель, дорога была неблизкой. Но спорить не стала. Мы быстро собрались, взяли термос, бутерброды, тёплое одеяло. Машину по снежному ухабу тащились почти пять часов. Но мне было всё равно — я не мог передумать.
На кладбище шли по пояс в сугробах. У могилы бабушки сердце сжалось — ветер повалил берёзу прямо на памятник. Мы с Леной долго расчищали снег, убирали ветки. Я поставил свечу, прошептал что-то… и вдруг подумал:
— Давай заедем к дому? Посмотрим, как он там. Всё же бабушка оставила его нам.
Жена кивнула. Мы не были там больше двух лет. Я представлял занесённый снегом двор, забитые окна. Но картина перед нами оказалась иной: из трубы валил дым, у крыльца виднелась протоптанная тропа. Я резко затормозил.
— Кто это?.. — тихо спросила Лена.
Мы молча вышли, подошли к двери. Постучал. Через мгновение на пороге появилась женщина, а за её спиной — мальчик лет семи.
— Здравствуйте! — весело крикнул он.
Мы автоматически ответили. Хозяйка, услышав, кто мы, растерялась, но тут же пригласила внутрь.
В доме пахло дровами и хлебом — точь-в-точь как в детстве. Мы сели за стол, а Галина — так её звали — принялась рассказывать. Год назад её мужа не стало. Квартира, за которую они платили ипотеку, осталась ей, но содержать её одной с сыном стало невмоготу. Решила переехать к тётке в деревню, но та жила с новым мужем и не смогла приютить племянницу. Тогда ей подсказали про наш дом.
— Пустующих изб здесь много, — объясняла Галина. — Но тётка сказала, что ваш — крепкий, а хозяева, мол, добрые. Может, разрешат пожить…
Она сдала свою квартиру и перебралась сюда. Сын пошёл в местную школу, а сама она ухаживала за домом, копала огород. Говорила так искренне, что у меня даже злости не осталось.
Я посмотрел на Лену. Она молча допивала чай, но по взгляду было ясно — она думает то же, что и я.
— Галь, — сказал я, — оставайтесь. Только если мы приедем — пустите переночевать?
Её глаза округлились, она даже всплакнула:
— Конечно! Вы для нас как родные теперь!
Мальчик, Сашка, тут же спросил:
— А когда вы приедете?
Я присел перед ним, улыбнулся:
— А ты нас позовёшь?
Он задумался, потом радостно крикнул:
— Летом! Когда ягоды поспеют!
— Договорились, — рассмеялась Лена.
Когда мы уезжали, на душе было легко. Я знал — бабушка видит нас. Видит и одобряет. А ночью она снова пришла во сне — мы шли с ней по лесу, она что-то рассказывала, смеялась. Проснувшись, я не вспомнил ни слова, только её тёплую улыбку. Наверное, она была рада. И что я навестил её, и что пустил в свой дом Галину с Сашкой.
Теперь я верю в сны.
