Мы вернулись в бабушкин дом… а там уже жили чужие люди
Бывает же такое утро — просыпаешься с необъяснимой тоской, будто душа ночью куда-то ходила, да не вернулась до конца. Я лежала в кровати, взмокшая от сна, хотя в нашей новосибирской квартире в январе всегда морозно. Мне снилась бабушка. Покойная бабушка Анна Фёдоровна, у которой я гостила каждое лето в старом доме под Бердском. Сидела она на своей любимой лавке у русской печи, от которой жар так и пышал, смотрела на меня с тихой укоризной и шептала:
— Ну что, Оленька, забыла старуху? И дорогу к дому не знаешь?
Я очнулась с таким камнем на сердце, что аж дышать трудно стало. Повернулась к мужу, а он уже проснулся, смотрит на меня вопросительно.
— Сережа, — говорю, — собирайся. Поедем к бабушке. На погост.
Он, конечно, удивился — метель за окном, дорога дальняя. Но спорить не стал. Собрали термос, бутерброды, тёплые пледы. Ехали до Бердска больше пяти часов — снегопад, гололёд, но меня словно невидимая сила вела.
К могиле бабушкиной пробирались по пояс в снегу. Увидев, что старая рябина упала прямо на плиту, у меня сердце оборвалось. Мы с Сергеем почти два часа расчищали, выравнивали, убирали. Я свечку поставила, попрощалась… И вдруг осенило:
— А давай заедем к дому? Проверим, как он там. Всё-таки бабушка его нам оставила.
Сергей кивнул. Мы не были там уже два года. Я ждала увидеть заколоченные окна, сугробы во дворе, запустение. Но то, что обнаружили, нас ошарашило: в окнах свет, из трубы дымок, к крыльцу протоптана тропинка. Я резко нажала на тормоз.
— Это кто там такой?.. — прошептал Сергей.
Вышли из машины, подошли к двери. Постучали. Дверь открыла молодая женщина, а за её юбку пряталась девочка лет пяти.
— Здравствуйте! — звонко крикнула малышка.
Мы автоматически ответили. Женщина, узнав, кто мы, вся покраснела, начала извиняться, но пригласила внутрь.
В доме было тепло, по-старому натоплено. Даже запах — берёзовых дров и пирогов — точь-в-точь как в детстве. Хозяйка, представившаяся Татьяной, налила нам чаю, поставила мёд в глиняной крынке и рассказала свою историю. В прошлом году её муж погиб на шахте. Квартира, за которую они платили десять лет, осталась ей, но содержать её одной с дочкой было невмоготу. Поехала к тётке в деревню, да та к тому времени сошлась с новым мужчиной — места для них не нашлось. Посоветовала поискать брошенный дом.
— Таких тут, — вздохнула Таня, — хоть отбавляй. Тётка и про ваш вспомнила: «Крепкий, тёплый, а хозяева — люди добрые. Может, пустят пожить».
Она сдала свою квартиру и перебралась сюда. Год жила, печь топит, огород копала. Говорила так тихо, так виновато, что я даже злиться не смогла.
Я посмотрела на Сергея. Он молча крутил ложку в чае, но по глазам видела — мысли у нас одни.
— Таня, — сказала я, — да живёте себе спокойно. Только вот что — если мы когда-нибудь нагрянем, приютите?
Она так расплакалась, что аж нос покраснел:
— Да как же не приютить! Да хоть завтра!
Девочка, Алёнка, тут же спросила:
— А когда вы к нам придёте?
Я присела перед ней, поправила её белокурые косы и ответила:
— А ты нас позови.
Она задумчиво сморщила носик, потом просияла:
— Тогда приезжайте на Троицу! Будем венки плести!
— Ладно, — рассмеялся Сергей.
Когда уезжали, на душе было легко-легко. Я знала — бабушка видит. Понимает. И в ту же ночь она снова мне приснилась — мы шли с ней по берёзовой роще, она что-то шептала мне на ухо, но, проснувшись, я не смогла разобрать слов. Только её рука, тёплая и шершавая, в моей ладони. Наверное, она одобрила. И мою поездку, и то, что пустила Таню с Алёнкой в свой дом.
С тех пор я верю, что сны — это не просто сны.
