**Дневник. Тот самый день, когда все раскололось**
До сих пор не могу поверить, что двадцать человек из нашего отдела теперь делятся на два лагеря — и всё из-за сорвавшейся свадьбы. Шёпот в курилке, косые взгляды, споры за чаем: кто прав, а кто виноват? А началось всё с нашей тихони — Надежды.
Надя — хрупкая, как лепесток, двадцать шесть лет, говорит тихо, даже когда злится. С Евгением (но не тем, из бухгалтерии, а тем, что с третьего этажа) встречалась почти три года. Не пафосно, но стабильно: цветы каждую пятницу, ужины при свечах, отпуск в Сочи. Казалось, вот он — тот самый.
Сделал предложение на набережной Невы, с кольцом, с дрожью в голосе. Надя засветилась, как фонарь в белые ночи. Начали готовиться к свадьбе. Но… появилась её сестра — Валерия. Старшая, громкая, вечно с лишним стаканом в руке. Полная противоположность Нади. Грубиянка, которая регулярно врывалась в офис, требуя «в долг пару тысяч до аванса». Не на хлеб — на «что-нибудь покрепче». Её знали даже в ближайшем ларьке с вывеской «Пивная №1».
Женя, конечно, видел Валерию в действии — скандалы в коридоре, пьяные звонки ночью. Потому и держался от неё подальше. Надя понимала — сама не могла её усмирить. Но свадьба казалась нерушимой: зал в «Усадьбе» забронирован, платье готово… пока в одну из пятниц всё не рухнуло.
Надя позвала Женю к родителям — ближе познакомиться. Валерия, странно трезвая, молчала. Все напряглись — знали, что это ненадолго.
Ближе к ночи она вдруг налила водки под завязку, выпила залпом и… разрыдалась. Сначала шёпотом:
— Мой сын… где он сейчас? Я ж его… в роддоме оставила…
Гробовая тишина. Надя побледнела. Мать попыталась её увести, но Валерию уже понесло:
— Родила здорового… а потом струсила. Денег нет, мужик сбежал… отказалась… Простите…
Женя оцепенел. Смотрел на Надю, потом на Валерию — искал в глазах ответ: знала ли? Надя кивнула. Да, знала. Но молчала.
Через день Женя пропал. Отменил свадьбу. Наде написал: «Не могу быть частью семьи, где ребёнка выбросили, как пустую бутылку».
Сейчас Надя — тень. Приходит, не поднимая глаз, не отвечает на вопросы. Офис бурлит: одни кричат, что Женя — трус, другие — что Надя должна была рассказать раньше.
А я? Не знаю. Валерия разрушила всё, но разве только она виновата? Ребёнка бросили. Все знали. Молчали.
Женя… наверное, испугался, что в этой семье правду скрывают, пока она не разорвёт чью-то жизнь.
Теперь в отделе, где ещё вчера обсуждали банкеты и платья, — тяжёлое молчание. А Надя однажды прошептала в телефон: «Нет, мам, он не вернётся. И я не злюсь. Просто… больно».
