И в радости, и в печали
— Сань, глянь, какое платье купила! Ну как?
Саня оторвался от телефона, ухмыльнулся.
— Ну-ка, прокрутись! Красота же. Тебе как с неё писали! — ласково брякнул муж.
— А мне сразу в душу запало… Весь ТЦ носилась, думала — уйду ни с чем. А в последний момент — бац! — и оно. Как будто ждало! Летом на ДР к Лизке в нём пойду.
— Только не ходи, — вдруг насупился Саня.
— Чего?! — опешила Катя.
— Потому что затмишь виновницу торжества. А это моветон.
Катя расхохоталась, а Сане подумалось, как же заразительно она смеётся.
— Ну и идиот!
Подошла к зеркалу, крутанулась ещё раз. Васильковое платье и правда было её цвет — серые глаза Кати прямо-таки светились.
Саня любовался женой, а в горле комок стоял. Всё ещё не сказал… Не знал, как подступиться. Надеялся, что пронесёт…
— А мы когда в отпуск-то собрались? — глядя на мужа через отражение, спросила Катя.
— В сентябре… — прохрипел он.
— В сентябре… Надо купальники прикупить. А то всего два — маловато будет.
Саня зажмурился. Хватит тянуть — надо признаваться. Хотел её уберечь, но ясно же — не выйдет.
— Кать, присядь-ка, — выдавил он.
Она развернулась, ещё с улыбкой. Но, увидев его лицо, сразу посерьёзнела.
— Что случилось, Санёк? — шмыгнула носом, плюхнувшись рядом.
— Дела плохи…
— Боже… Да не томи, что? Все живы? Мама в порядке?
— Да нет, все целы! — успокоил Саня. И, взяв её руки, выпалил: — Фирма накрылась.
Катя уставилась на него, пытаясь осознать.
Поженились они пять лет назад. Саня был старше на десять лет, но Катю это не смущало — влюбилась в него по уши. Тогда его бизнес только шёл в гору, и никто не мог сказать, что она за ним по расчёту. Да и со стороны было видно — любят друг друга как дураки.
Говорят, бывают браки, словно свыше предназначенные. Это был их случай. Две половинки одного целого. Ни разу не соврали друг другу, ни капли подлости.
После свадьбы дела Сани и вовсе взлетели. Быстро сменили двушку на коттедж в пригороде. Машины, отдых за границей — жили, не тужили.
Саня считал: если мужик женится, он априори становится добытчиком. Жена может работать, но её зарплата — так, на булавки. Он даже не знал точно, сколько Катя получает. Она тратила на салоны, шмотки, милые женские штучки. Иногда забегала в магазин, оплачивала мелкие счета — но это было её доброй волей. Основная нагрузка — на нём. Так ему было спокойнее.
А теперь придётся признаться в провале. В своей несостоятельности.
Саня даже подумал: если после краха Катя захочет уйти — он поймёт. Не справился же.
— Давно всё так плохо? — тихо спросила Катя.
— Пару месяцев. Думал, выкручусь, но нет. Сегодня официально банкрот. Прости…
Саня опустил голову. Смотреть ей в глаза было стыдно.
— Почему молчал? — чуть обиженно протянула Катя.
— Не хотел грузить. Надеялся сам разгрести.
— Сань! — всплеснула руками жена. — Мы же семья. В радости и в горе, забыл? Ты что, думал, я только в шоколаде с тобой готова жить?
— Просто не хотел вешать это на твои хрупкие плечи, — вздохнул он.
— Ладно, — Катя потрепала его по плечу. — Разберёмся. Какие планы?
— ХЗ, — честно сказал Саня. — Надо посчитать, что осталось. Устроюсь куда-нибудь… Может, потом новое дело открою…
— Так, — Катя встала. — Платье сдам.
— Даже не думай! — подпрыгнул Саня. — Оно тебе так идёт!
— Фигня, — махнула рукой жена. — Гардероб ломится, да и на Лизкином ДР в нём теперь не пойду — ты же сам сказал.
Саня улыбнулся, а сердце сжалось.
— Его стоимость — как продуктов на две недели. Сейчас это важнее, — твёрдо сказала Катя. — А когда всё наладится — куплю новое, ещё круче.
Вечером они подсчитали бюджет. С зарплатой Кати и некоторой экономией — на полгода хватит.
— В крайнем случае, одну тачку продадим, — бросила Катя.
— С завтрашнего дня начну искать работу, — пообещал Саня. — Если ничего путного — пойду хоть грузчиком, хоть таксистом. На твоей шее висеть не буду.
Катя задумалась, будто что-то прикидывала в уме.
— Сань, ты говорил про новый бизнес…
— Да, есть идея, но сейчас нереально. Да и страшно — вдруг опять провал.
— Ладно, подумаем, — сказала Катя.
Полночи она не спала. Катя знала — Саня не из тех, кто сдаётся. В нём была та самая жилка. Если сейчас струсит — так и будет до конца дней развозить пиццу. А это не его. Ему нужно строить, развивать, придумывать.
Дело даже не в деньгах. Каждый должен заниматься своим делом — тем, что греет душу.
Утром она попросила рассказать про идею. Выслушала — и решила: стоящее дело.
— Сколько нужно на старт? — спросила.
Саня назвал сумму — немаленькую.
— Плюс первые месяцы прибыли не жди, — мрачно добавил он.
— Давай обе тачки продадим. Хватит на старт, — уверенно заявила Катя.
— Нет! — вздрогнул Саня. — Тебе же до работы далеко!
— Сань, слушай. В детстве я ходила в музшколу — на другом конце города. Три раза в неделю: автобус, потом трамвай — и так годами. И ничего, не развалилась. А сейчас — всего полчаса на автобусе!
— Да пешком до остановки двадцать минут, — хмуро буркнул Саня.
— Зато лишние пять кило сброшу. Если веришь в свою идею — давай пробовать.
— А вдруг не выгорит? — Саня вдруг почувствовал себя мальчишкой. Обычно он — железный переговорщик, в делах жёсткий. А сейчас — весь в сомнениях. Боялся не денег потерять, а её веру.
— Не выгорит — займёшься чем-то другим. Я в тебя верю.
Подруги Кати, узнав, хором сказали, чтоПодруги Кати, узнав, хором сказали, что она дура, но через год, когда дела у Сани снова пошли в гору, они лишь зависиво перешёптывались, глядя, как он дарит жене то самое платье.
