Он знал, что не сможет стать отцом… и молчал. А я билась, надеялась и теряла себя по кусочкам.
Эта история — как нож в сердце. Глубоко, больно, навсегда. Мы прожили вместе десять лет. Целых десять лет я была рядом с мужчиной, которого считала своей опорой, своим будущим, отцом моих детей. А он… он просто лгал. Знал, что не может дать мне ребёнка. И молчал. Годы я носилась по врачам, клиникам, сдавала анализы, колола гормоны, плакала в подушку. А он наблюдал со стороны. Делал вид, что всё в порядке.
Мы с Артёмом познакомились ещё в школе — учились в одном классе в Самаре. Потом жизнь развела нас, но через несколько лет свела снова. Закрутилось, завертелось, и вот мы уже живём вместе. Он прекрасно знал, что я мечтаю о семье, доме и хотя бы одном малыше. Говорила об этом с первых дней. Он кивал, улыбался, поддакивал: «Конечно, и я того же хочу». А я, наивная, верила.
Сыграли свадьбу — без пафоса, но с душой. Начали копить на дом. Год работали, как белки в колесе, — без отпусков, без выходных. Наконец купили маленький домик на окраине. Старый, с кривым забором и бурьяном по пояс. Но нам было не страшно — мы горели идеей сделать его уютным, посадить яблони, обустроить быт.
Я сразу завела разговор о детях. Мол, ждать идеального момента бесполезно — жизнь идёт. Артём замялся: «А как же ремонт? Декрет? Денег не хватит!» Но я настояла. Он согласился. Теперь понимаю — просто не хотел признаваться в правде.
Первый год — тишина. Второй — снова ничего. Я побежала по врачам. Анализы, УЗИ, гормоны. Мне говорили: «Всё хорошо, просто нужно чуть-чуть подкорректировать». Я жила по графику: таблетки, измерения, расчёты. А в итоге — пусто. Каждый месяц — надежда. Каждый раз, когда задержка, — дрожь в руках. А потом — слёзы.
Я уговаривала Артёма провериться. Он отмахивался: «У мужчин таких проблем не бывает». Но в конце концов сдался. Пошёл один. Принёс справку: «Здоров». Я поверила. А что мне оставалось?
Мы продолжали пытаться. Я искала лучших специалистов, заикнулась об ЭКО. Артём насупился: «Это не по-божески. Давай возьмём ребёнка из детдома». Но я хотела своего. Кровинку. Чтоб улыбка — как у меня, глаза — как у него. Он тянул, я билась.
И вот, спустя девять лет, когда дом уже был обжит, когда казалось, что осталось только пополнить семью, я нашла новую клинику в Казани. Записала нас обоих. Артём сопротивлялся. В машине по дороге мы поругались. Я кричала, требовала правды. Он молчал.
А потом, в кабинете врача, когда я уже рыдала так, что стекла дрожали, он выдавил:
— Я бесплоден. Знал с самого начала.
Мир перевернулся. Я не верила. Орала. Смотрела в его лицо и не понимала — как? Как можно было годами смотреть, как я лечусь, как надеюсь, как убиваюсь… и молчать?
Это было предательство. Хуже, чем если б он мне изменял. Он украл у меня время. Лучшие годы. Те, когда я ещё могла стать матерью. Я не простила. На следующий день собрала вещи и ушла. Подала на развод.
Теперь он пишет, звонит, караулит у дома моей подруги. Хочет «обсудить». Но мне нечего ему сказать. Если б он признался сразу — мы бы искали выход вместе. Но он выбрал ложь. Долгую, чёрствую, десятилетнюю. Я вышла из этого другим человеком. И теперь твёрдо знаю: лучше горькая правда сразу, чем сладкая ложь, которая гниёт изнутри.
