Счастье не спрашивает о возрасте: как я обрела материнство в 45, вопреки всем
В тихом городке Кострома жила-была женщина по имени Варвара Петровна. Большую часть жизни она считала себя счастливой, но в глубине души таилась печаль. Своего мужа, Степана Ильича, она полюбила ещё девчонкой. Ей едва исполнилось девятнадцать, ему — двадцать три. Они были неразлучны, словно лебеди на пруду. После свадьбы мечтали о простом: крепком доме, яблонях в саду и, конечно, детях — сыне да двух дочках. Варя тогда, смеясь, говорила: «Коли рублики позволят, и пятерых вынянчим!» Они верили, что судьба будет к ним благосклонна.
Шли годы. Дом выстроили — добротный, с резными ставнями, палисадником у крыльца. Всё было, кроме самого желанного. Детей Бог не давал. Обошли всех знахарок да лекарей — и в Ярославле, и в Иванове, и в столичных больницах. Лекарства, бабкины заговоры, посты — всё напрасно. Каждый месяц — как нож по сердцу. Но Степан ни разу не упрекнул. Когда однажды ночью Варвара прошептала: «Коли захочешь уйти — не держу… Не суждено мне подарить тебе ребёнка», — он только крепче сжал её руку:
— Ты — моя судьба. Иной мне не надо.
Так и жили они вдвоём, уже и не чаяли чуда. А потом пришла осень, и Варвара готовилась отметить сорок пять. Собрались позвать родню, друзей. Хлопоты, пироги, планы — всё как всегда. Но за неделю до праздника ей стало не по себе. Решила, что простудилась, да сходила к доктору.
Там её ждала весть, от которой земля ушла из-под ног.
— У вас беременность. Пятой неделе пошла.
Сначала не поверила. Потом рыдала. От радости. От страха. От неожиданности. Мысли путались: «Да мне ж сорок пять… Как я? А ну как не справлюсь?» Но Степану всё же рассказала.
Он не просто обрадовался — он светился, как ребёнок. Сказал твёрдо: «И думать забудь о глупостях. Никаких разговоров. Вместе всё преодолеем. Буду с тобой, как каменная гора».
На юбилее, за праздничным столом, объявили о скором прибавлении. Лишь свекровь, Арина Федотовна, обняла Варю со слезами. Остальные переглянулись, да и понеслось: «Одумайся!», «В твои-то года?», «Ребёнок больным родится», «Старухой тебя звать будут». Даже родная мать, Пелагея Семёновна, холодно отвернулась.
После того вечера Варвара не спала до рассвета. А утром — кровь, ужас, «скорая». С угрозой выкидыша её положили в больницу. И пролежала она там до седьмого месяца. Навещали только Степан да подруга Аграфена, которая на празднике не была, но потом крепко поддержала. Степан каждый день приезжал — то с мёдом, то с тёплым платком, шептал: «Ты у меня крепкая. Всё будет хорошо». Он и с врачами говорил, и лучших искал. Он был её скалой.
Когда пришло время, Степан повёз её в родильный дом. Акушерка, увидев возраст в карте, ахнула:
— Ой, первородящая поздняя…
Степан тут же отвел её в сторону, сказал что-то строго. Та вернулась смущённая:
— Простите, Варвара Петровна. Так уж в медицине принято. Но вы-то молодая душой! У нас тут и в пятьдесят благополучно рожали. Всё у вас получится!
Роды длились почти сутки. Степан не сходил с крыльца больницы. И дождался. На свет появился сын — ровно четыре килограмма, пятьдесят семь сантиметров. Здоровый, крепкий, с густыми волосами.
Позвонили родне. Но приехали только свекровь да Аграфена. Мать даже трубку не взяла.
Варвара и Степан забыли про всё, кроме сына. Никаких нянек — всё сами. Не замечали, что друзья отдалились, что родня перестала звать. Им было не до того. Был у них сынок. Их кровинка. Рос мальчик смышлёным, добрым, удалым. В спорт пошёл, в Германию на учёбу ездил, родителей почитал.
В двадцать три привёл девушку и объявил: «Батя, мам, жениться хочу». Они благословили — раз сердце говорит, значит, пора.
На семидесятилетие Варвары собрались самые близкие. Пришли свекры, Аграфена, новые товарищи. Ждали сына с невесткой. Вдруг звонок:
— Мамуля, с юбилеем тебя… и вот ещё что. У нас двойня! Две девчонки. Скоро приедем.
Варвара разрыдалась. Гости зааплодировали, заздравные тосты зазвучали. Степан поднял рюмку, произнёс речь, а после надел жене на шею тонкую цепочку с ладанкой.
— Спасибо тебе, Варюша, что тогда не отступила. Что подарила мне сына… а теперь и внучек.
Варвара вытирала слёзы. Через двадцать пять лет после упрёков, страхов и борьбы она стала самой счастливой на свете. А теперь — и самой счастливой бабушкой.
