**Дневник.**
Опять этот крик. Опять её слова, которые режут, как нож.
— Твоя дочь опять орет?! — бросила мне свёкорка, словно я привела в дом чужого ребёнка, а не её родную кровь.
— У неё температура, — попыталась объяснить я, голос дрожал от усталости.
— Мне наплевать! Пусть заткнётся! Голова раскалывается! — выдохнула она, даже не повернувшись к комнате, где моя кроха, вся в жару, хрипела, сжимая кулачки на мятой простыне.
Я носилась по квартире, как загнанный зверь. Девочка стонала, ломило все тело, я искала нурофен, проверяла воду, задергивала шторы, чтобы свет не резал глаза… Включила проектор с звёздами — только он её хоть немного успокаивал. Она смотрела на мерцающие точки на потолке, на секунду замолкала, а я в это время мчалась на кухню — варить кашу, готовить чай, менять памперс. Всё сразу. Всё одна.
А она… Сидела, развалясь, в этом своём платье под змею, будто царица на троне. Охала про «голову, которая вот-вот лопнет», требовала тишины и шипела:
— Ты хоть понимаешь, что скоро вылетишь отсюда? Своим воющим сбродом. У моего сына были невесты куда лучше. Он не для этого женился — чтобы в дурдоме жить!
Знаешь что… Иди к чёрту. Просто иди. Но я промолчала. Сжала зубы и побежала к дочке — она опять плакала, от боли, от жара, оттого что кроме меня её никто не прижмёт. Я укрыла её, поцеловала в горячий лоб, обняла.
А потом — снова кухня. И снова её голос, словно яд:
— У нормальных матерей дети не орут!
— Твоя просто избалована!
— Такие, как ты, — позор для семьи!
— Сыну нужна настоящая жена, а не это…
А где муж? Вечно «на работе». Не замечает, как его мать травит меня каждый день. Говорит: «Не обращай внимания, она же пожилая». А то, что я падаю с ног, что руки дрожат, что ребёнок болеет, а я одна в этом аду — ему будто всё равно.
Не знаю, что будет завтра. Не знаю, сколько ещё выдержу этот дом, где нас с дочкой ненавидят. Но знаю одно: никто не смеет унижать мою девочку. Я уйду. Я буду бороться. Я уже не просто жена и сноха. Я — мать. А значит, сильнее, чем они думают.
