В уютной московской квартире витало напряжение, нарушаемое только скрипом ходунков и смехом детей. Зима выдалась морозной, но для семьи Ольги и Дмитриха испытанием стала не погода, а травма свекрови — Людмилы Петровны. В феврале она поскользнулась на обледеневшем тротуаре, сломав ногу. Перелом оказался сложным, и прежде бойкая старушка теперь еле передвигалась по квартире, доходя лишь до ванной и обратно. Дмитрий возил маму по врачам, Ольга крутилась как белка в колесе: готовка, уборка, дети. Казалось, временные трудности, но вышло иначе — в дом пришла настоящая драма.
Летом семья обычно уезжала на дачу в Подмосковье — просторный дом, сад, где их дети, двенадцатилетний Кирилл и восьмилетняя Анечка, носились с соседскими ребятишками. В этом году из-за карантина уехали раньше, в мае, и, конечно, взяли Людмилу Петровну. Отвели ей комнату на первом этаже, поставили телевизор, закачали сериалы. В хорошую погоду Ольга выводила свекровь на веранду, кутала в плед. Дмитрий продолжал возить мать на физиотерапию. Всё шло гладко, но подспудно зрело недовольство.
Людмила Петровна всегда была душевной, но с Ольгой держалась на расстоянии. Помогала, конечно: сидела с Кириллом, когда Ольга лежала в роддоме с Анечкой, забирала его из школы, когда младшая болела. Но последнее время её главной заботой стала внучка Полинка — дочь младшенькой, Кати. Девочке было пять, жила с матерью в соседнем районе. После травмы Катя даже не предложила помочь — лишь ныла, что «всё на ней», и делала вид, что едва справляется.
Ольга знала: свекровь души не чает в Кате. Людмила Петровна завещала той квартиру, подкидывала деньги, ведь Дмитрий, по её словам, «и так на плаву». А Катя «бедствовала»: муж вечно без работы, сама сидела в декрете, ссылаясь на слабенькое здоровье Полинки. Жили на случайные подработки и бабушкины подачки. Даже с переломом Людмила Петровна продолжала опекать дочь — будто та была её единственной отрадой.
Ольга с Катей не ладили. Дмитрий тоже общался с сестрой раз в пятилетку. Поэтому, когда та явилась на порог дачи с сияющей улыбкой и Полинкой за руку, оба остолбенели. «Мама позвала!» — заявила Катя, словно так и надо. Людмила Петровна, потупив взгляд, кивнула, избегая глаз невестки. Начался бардак: Полинка носилась по дому, перевернула компот на ноутбук Кирилла, сломала наушники, раскидала игрушки Анечки. Ольга пыталась вразумить девочку, но Катя лишь отмахивалась: «Она же маленькая, чего ты прицепилась?»
Накал достиг предела, когда Катя и Дмитрий схлестнулись из-за наследства. «Тебе мама помогала, потому что у тебя и так всё есть!» — орала Катя. «А ты все эти годы на её шее сидела!» — рявкнул Дмитрий. В итоге он ткнул пальцем в калитку: «Если ещё раз появишься — вышвырну!» А матери бросил: «Если опять её позовёшь — вали к себе! Мне плевать, как ты там одна, но здесь ей не место!»
Людмила Петровна, всхлипывая, стала собирать вещи, бормоча: «Никому я не нужна…» Ольга металась между жалостью и злостью, но понимала: свекровь перегнула палку. Катя же демонстративно уткнулась в телефон, даже стакан воды матери не подав. Дмитрий стоял на своём: или порядок, или съезжайте. Но кто повезёт её в город? Катя точно не собиралась.
Конфликт вскрыл старые болячки. Людмила Петровна, привыкшая жить ради дочки, не замечала, как губит семью сына. Ольга, загнанная бытом, чувствовала, что дом стал полем боя. Дмитрий, всегда искавший компромисс, теперь выбирал: мать или семья. А Катя, как пиявка, высасывала из матери последние силы, не давая ничего взамен.
Кто тут прав — вопрос философский. Обнаглела ли свекровь, приведя Катю, или невестка слишком много хочет? История о хрупких границах, которые рушатся под грузом родственных уз, о любви, ставшей обузой, и о доме, где вместо уюта — фронт.
