Моя свекровь твёрдо уверена, что я разбила их семью, забрав у неё сына.
Три года назад я познакомилась с семьёй моего мужа, и сразу стало ясно: мой Дмитрий в этом доме всегда был обделён любовью. Всё материнское тепло доставалось младшему, Кириллу, а Дима существовал где-то на задворках их внимания — вечный мальчик на побегушках, готовый выполнять любой каприз. Мать дрожала над младшим, словно над фарфоровой вазой, ограждая его от малейших невзгод, а старший сын был для неё всего лишь рабочей лурой.
Свекровь, Галина Семёновна, и свёкор, Виктор Николаевич, жили в старом срубе на отшибе деревни у реки, в трёх часах езды от нашего города. В таких местах дел всегда невпроворот: крышу починить, дрова нарубить, картошку посадить. Да ещё куры, козы, вечные заботы о хозяйстве — работы хватило бы на пятерых. Я радовалась, что мы с Димой жили далеко, в своей квартире, где нас не касалась эта суета. И он, честно говоря, тоже не рвался к родителям. Но стоило ему появиться в родном доме, как на него обрушивался шквал поручений, будто он не сын, а батрак.
Когда мы наконец поженились, Галина Семёновна начала заманивать нас в гости, расписывая прелести деревенского быта: банька после трудового дня, прогулки по берёзовой роще, парное молоко и домашние пироги. Мы повелись на эти сказки и решили провести первый совместный отпуск у них. Мечтали о тишине, долгих беседах на лавочке перед домом, о запахе трав и безмятежности. Но реальность оказалась куда прозаичнее.
Едва мы вылезли из автобуса, запылённые и уставшие, как все мечты об отдыхе испарились. Диму тут же обули в кирзовые сапоги и отправили латать сарай, а меня затянули на кухню, где громоздилась гора немытой посуды после какого-то застолья. Потом — готовка на всю ораву: свёкор, свекровь, их друзья, дальние родственники. Отпуск? Скорее, исправительные работы! За две недели мы проворочались, как белка в колесе. Баньку успели истопить один раз, да и то на бегу. Прогулки так и остались несбыточной мечтой. А больше всего бесило поведение Кирилла, младшего брата Димы. Пока мы с мужем носились по двору, как загнанные лошади, он мирно валялся на диване, листая соцсети или щёлкал пультом. Его маршрут был прост: диван — холодильник — туалет. И при этом свекровь смотрела на него с обожанием, словно он — новое явление миру.
На пятый день я не выдержала. Вечером, когда мы наконец остались одни, я спросила Дмитрия: «А чем вообще занимается твой брат? Почему он живёт, как барин?» Муж лишь вздохнул и сказал, что Кирилл — «человек умственного труда». Мол, руки у него не для работы, мать бережёт его для великих свершений. Учится, видите ли, силы концентрирует на знаниях. Хотя учится уже седьмой год, то отчислят, то восстановится. А Дима? Дима всегда был тем, кто приезжал, чтобы тащить хозяйство: то забор чинит, то сено косит, то печь ремонтирует. И так длилось до нашей встречи.
Этот «отпуск» стал последней каплей. Я начала объяснять Диме, что пора перестать быть вечным подручным. Почему он должен вкалывать, пока Кирилл купается в лени? Неужели младший не мог взять хотя бы часть дел? Родители месяцами ждали нас, чтобы побелить стены или перекрыть крышу, хотя свёкор и сам мог бы справиться. Но Галина Семёновна ни за что не позволяла тревожить её ненаглядного Кирилла — он же «учёный», ему нельзя отвлекаться.
Хорошо, что Дмитрий задумался. Впервые он увидел ситуацию со стороны и понял, что его просто используют. Он согласился: хватит быть бесплатным работником. Мы решили больше не вестись на уговоры. На майские праздники, несмотря на бесконечные звонки свекрови, мы не поехали. И на остальные — тоже. А когда у нас появилась возможность уехать в настоящий отпуск — к морю, без дел и забот, — мы сообщили об этом родне. Галина Семёновна взбеленилась. Она орала в трубку, что мы обязаны приехать, что без нас не справятся. Дима спокойно спросил, что именно случилось. Оказалось, они затеяли ремонт — и, конечно, опять ждали нас.
Тут мой муж не сдержался. Он сказал матери прямо: «У тебя есть ещё один сын. Пусть поработает». Свекровь начала юлить, мол, Кирилл занят учёбой, ему не до этого. Но Дима напомнил ей, как сам, будучи студентом, вкалывал на семью, потому что «брат был маленький». А сейчас? Сейчас Кириллу двадцать пять, но он всё ещё неприкосновенен. «Мам, у тебя два сына, — сказал он напоследок. — А получается, будто один родной, а второй — прислуга». И бросил трубку.
Не прошло и минуты, как Галина Семёновна дозвонилась мне. Её голос дрожал от злости. Она обвинила меня в том, что я отвратила Диму от семьи, что я влила яд в его сердце, разлучила с родными. Я пару секунд слушала этот поток грязи, а потом молча положила трубку и заблокировала её номер. И знаете — ни капли не жалею.
Если бы Дима был единственным ребёнком, я бы сама толкала его помогать родителям. Но когда в семье два сына, а один живёт на всём готовом, а второй вкалывает за троих — это не справедливо. Я не хочу, чтобы мой муж чувствовал себя чужаком в родном доме. И если для этого надо оборвать связь со свекровью — я готова. Наша жизнь — не их собственность. Мы наконец-то выбрали себя.
