Если бы мне кто-нибудь сказал, что одно слово может разрушить всё: любовь, заботу, мечты и годы близости — я бы не поверила. А теперь живу с этой правдой, как с незаживающим рубцом. Потому что в центре этой истории был ребёнок. Наш сын. Её внук. Которого она обожала — до той минуты, пока не узнала, что он «не её кровь».
Когда мы с Игорем поженились, мне было двадцать два, ему — двадцать шесть. Молодые, весёлые, полные амбиций. Мечтали о большой семье, о детях. Хотели двоих, а то и троих. Не ждали, хоть и ютились тогда в съёмной однушке в Нижнем Новгороде, с грошами в кармане, экономя каждый рубль. Но были счастливы. По-настоящему.
Месяц, два, год — а тесты упорно показывали одну полоску. Пошли по врачам. У меня — всё в порядке, а у Игоря… приговор. Бесплодие. Неизлечимое. Объехали клиники, даже записались на консультацию в московский центр. Везде — одно и то же. Он закрылся. Предлагал уйти: «Найди себе нормального мужика». Я отмахивалась. Я выбирала не гены, а человека, с которым хочу прожить жизнь. Решили — будем делать ЭКО с донором.
Это было нелегко. Но благодаря специалистам из центра репродукции — всё прошло гладко. Нам предоставили анкеты доноров, Игорь сам выбрал того, кто был на него похож — те же карие глаза, тёмные волосы, высокий рост. Я ни на секунду не пожалела.
Свекровь, Татьяна Ивановна, сгорала от нетерпения. Каждую встречу спрашивала: «Ну что, Оленька, когда уже?» Устроила праздник, когда узнала о беременности. Таскала мне варенья, вязаные пинетки, суетилась, как наседка. Даже в ЖК со мной сидела. Я, честно, тогда растаяла. Думала — вот она, идеальная свекровь.
Когда родился наш Ваня — в честь отца — Татьяна Ивановна чуть не поседела от восторга. Сразу же влезла в роль супербабушки. Каждый визит — новые игрушки, одежки, «он такой в папу!» Даже ссора с моей мамой вышла — не поделили, кто первый возьмёт внука на ручки. Потом, правда, помирились за бокалом вина. Как в добром фильме.
О том, что Ваня зачат от донора, знали только мы. Но он вылитый Игорь — даже смеётся так же. Свекровь ворковала: «Игорек, ну вылитый ты!» Муж только кусал губы, а я шептала:
— Может, скажем?
Он — «не сейчас». Стеснялся. Боялся осуждения.
Шли годы. Ваня подрастал, свекровь продолжала осыпать его подарками, приговаривая: «У меня пока один внучек, так что ничего не жалко!» Но это её «пока» резало мне слух.
А потом, после трёхлетия Вани, она зачастила с намёками:
— Оль, когда вторым пополнитесь? А то Ванюше одному скучно! Давай, я куплю коляску — а вы за младенцем! — смеялась она, но в глазах читалась серьёзность.
Я терпела. До тех пор, пока в один из её визитов, с очередным конструктором и расспросами, не сорвалась.
— Татьяна Ивановна… Ваня зачат от донора. Игорь бесплоден. Второго ребёнка у нас не будет.
Тишина. Её лицо словно окаменело. Она посмотрела на меня, на Ваню, который тянул к ней ручки… и отодвинулась. Без слов. Взяла ссумку и вышла в коридор, хлопнув дверью так, что дрогнули стёкла.
