Когда Анна впервые разглядела две полоски на тесте, она замерла на холодном кафеле ванной, сжимая пластиковую полоску так крепко, будто от этого зависела вся её судьба. В квартире стояла гробовая тишина — лишь стук сердца в висках да прерывистое дыхание нарушали её. В голове крутилась одна мысль, будто загнанная в клетку птица: «Что теперь будет?»
Ей всего двадцать пять. Успешная карьера в крупной компании в Казани, свежекупленная однокомнатная в ипотеку, жизнь, выстроенная по кирпичику. Детей она точно не планировала минимум до тридцати. И уж точно не в такой ситуации, не от такого мужчины.
Он был женат. Причём не просто формально — у него подрастали двое детей, был уютный дом в Подмосковье, любящая супруга. Но ворвался в жизнь Анны как весенний ветер — яркий, опытный, уверенный. Никогда не обещал уйти из семьи. Напротив, честно говорил, что ценит жену. Но если что — ребёнка «обеспечит полностью». Лучшие школы, няни, материальная поддержка. Только без скандалов, без требований, без разрушения его мира.
Осознание новой жизни внутри лишило Анну сна на трое суток. Она понимала — это её шанс. Что если сейчас сделает аборт, может больше никогда не познать материнства. И решила: рожу. Во что бы то ни стало.
Но окружающие не разделили её решимости. Мать рыдала ночами. Старшая сестра Лиза — единственная, кто встал на её сторону. Брат отреагировал как на назойливую муху: «Твои проблемы». А отец… Его гнев напугал даже бывалых.
— Рожать от женатого?! Без мужа, без семьи?! Ты опозорила род Новиковых! С сегодняшнего дня у меня нет дочери!
Эти слова прогремели на всю трёшку в спальном районе. С того дня — ни звонка, ни смс, ни взгляда в её сторону. Приказал домашним забыть, будто Анна когда-то была частью семьи. Когда мать попыталась заступиться — он месяц с ней не разговаривал.
Роды Анна пережила в одиночестве. Дочку назвали Светланой. Белобрысая, с сияющими серыми глазами и заразительным смехом, от которого наворачивались слёзы. Отец ребёнка исправно переводил деньги, но в больнице так и не появился. Анна чётко осознала: теперь они вдвоём. Навсегда.
Годы текли. Света росла бойкой, смышлёной, с неистощимым запасом энергии. Анна работала на двух работах, тянула воз материнства одна. Было невыносимо трудно, но каждую жертву оправдывала дочкин смех. Каждую слёму, каждую ночь без сна.
Через семь лет брат — тот самый, что махнул рукой — позвал её со Светой на свою свадьбу.
— Отец будет, — предупредил он. — Но я хочу, чтобы ты пришла. За тобой заеду.
Анна сомневалась до последнего. Боялась ледяного приёма, ненавидящего взгляда. Но поехала. Ради брата. Ради дочери.
Гуляли шумно, с размахом. Гости кричали «Горько!», кружились в танцах. Анна держалась в тени, избегая отца. Тот демонстративно смотрел сквозь неё. Но Света, как все дети, носилась между столами, смеялась. В какой-то момент Анна потеряла её из виду. Холодный пот выступил на спине.
И тогда… она увидела то, о чём даже не смела мечтать. В дальнем углу зала сидел её отец. А рядом, устроившись у него на коленях — Света. Он что-то рассказывал, а она заливалась звонким смехом. Держал её за руку, как драгоценность. Смотрел на внучку так, как никогда — даже на маленькую Анну.
Гости перешёптывались, бросали взгляды. Все знали историю разрыва. Все видели, как трескался лёд в его глазах.
Перед рассветом, когда гости начали расходиться, он неловко подошёл к Анне.
— Останьтесь ночевать. Со Светой. Место найдём.
Это не было покая.
Это стало мостиком.
