Иногда жизнь лупит тебя по больному месту не из злости, а чтобы прозреть. Вот так и я прозрела. И никогда бы не подумала, что моей главной ошибкой окажется…
Помню, как мой сын, Артём, в один прекрасный вечер объявил:
— Мам, сегодня к нам зайдёт моя девушка. Познакомитесь.
Мне тогда стукнуло шестьдесят два. Он уже взрослый — тридцать три года, пора бы и семью заводить. Я даже обрадовалась: ну, слава богу! А потом она переступила порог моей квартиры… Чуть язык не прикусила от возмущения. А я, между прочим, женщина, которая даже в молодости не стеснялась в выражениях, но старалась держать марку.
Эту девушку я узнала сразу. Светлана. Росла она рядом с домом моей покойной бабушки в Вологде. И я точно знала, что она за фрукт. Её семья — классические опустившиеся пьяницы: отец вечно валялся в вытрезвителе, мать с утра до ночи тянула стаканы. Грязь, крики, вечный запах перегара… И вот эта девица шагнула в мой ухоженный дом, где пахнет чистотой и свежестью. У меня внутри всё перевернулось. Как существо из такой помойки может стать женой моему сыну? Не верю. Ни на копейку.
Артём по моему лицу всё прочитал. Отвёл на кухню и чётко сказал:
— Мам, если хоть слово против — больше не увидишь меня. Это мой выбор. Ты либо принимаешь, либо прощайся.
Я заткнулась. Он в отца — если что решил, не переубедишь. Его батя двадцать лет с родным братом не разговаривал из-за пустяковой ссоры. Пришлось стиснуть зубы и играть по его правилам.
Светлана прожила у нас месяца два. В лицо я ей ничего не говорила, но всем видом показывала: ты здесь чужая. Меня бесило всё: как она режет хлеб, как моет посуду, как даже картошку чистит. Готовить она не умела вообще — суп превращался в размазню, котлеты горели, а кастрюли блестели жиром. Я была уверена: она вцепилась в моего сына, как в спасательный круг. У него — два диплома, карьера, будущее. У неё — рваные кроссовки и мешок комплексов.
Потом Артём взял ипотеку и съехал. Я вздохнула свободнее. Теперь пусть сама ковыряется в своих кастрюлях. В гости меня не звали — да я и не рвалась. Виделись только по праздникам, обычно в кафе — мол, дома у Светланы не получается принять. Ну ещё бы, она и тост толком произнести не может, не то что гостей накормить.
Три года пролетели незаметно. Они поженились, устроились на работу, жили своей жизнью. Я не лезла. Артём часто跑ал в командировки, а со Светланой мы общались через раз. Всё было тихо-мирно.
А потом у меня прихватило спину. Так, что ни сесть, ни встать. Врач велел лежать, никуда не двигаться. А сын как раз укатил в Пермь — дела. Готовилась мучиться в одиночестве.
Но на следующий день раздался звонок:
— Валентина Петровна, это Света. Я к вам зайду, хорошо? Ключ у меня есть, Артём оставил. Вам чего-нибудь купить?
Я обалдела. Она пришла — притащила суп, помогла в туалет, убралась, постель перестелила, полы намыла. Назавтра — опять. И так каждый день. Будто я ей родная, а не свекровь, которая годами смотрела на неё, как на мусор.
В один момент я не выдержала. Разрыдалась. Она мыла посуду, а я ревела в подушку:
— Прости меня, Свет…
Она вытерла руки, подошла, обняла.
— Всё нормально. Главное — чтобы вам лучше было.
Тут-то я и поняла: ошиблась. Жестоко и глупо. Судила по рюмкам, по грязи, по сплетням. А передо мной оказалась настоящая женщина. Добрая. Верная. Терпеливая. И впервые я не испугалась за будущих внуков. Потому что у них будет такая мать.
Знаете, может, мне нужно было сломать спину, чтобы распрямить душу. Чтобы увидеть в Светлане не «девку с помойки», а ту, кто стала мне дочерью, когда я этого даже не заслуживала. И я благодарна ей. И жизни — за этот пинок. Чтобы отряхнуть предубеждения. И наконец-то разглядеть человека.
