«Она — моя мать… Но почему её слова режут, как нож?»
Мне сорок один. Внешне я взрослая женщина — есть муж, дети, карьера, своя квартира. Но внутри всё та же девчонка, которая заглядывала в глаза маме, надеясь на ласковое слово, на похвалу. Хотя бы раз. Хотя бы шепотом. Чтобы она сказала, что гордится мной. Но нет… И спустя годы эта незаживающая рана ноет — боль от материнского равнодушия.
Нас в семье три сестры. Я старшая. С детства мне казалось, что именно я должна быть маминой отрадой — умницей, помощницей, её гордостью. Ведь я первая — ответственная, старательная. Но мама видела иначе. И не скрывала. Среднюю сестру, Лизу, все прощали — «бунтарка, горячая кровь». А младшую, Свету, мама боготворила. Тихая, как мышка, всё по полочкам. Мама даже ночью подходила — проверяла, дышит ли, такая она была хрупкая. А я? Будто тень.
Я не злюсь на сестёр. У них свои судьбы. Но обида гложет — не на них, на маму. Всю жизнь я пыталась заслужить её любовь. В школе — только пятёрки, даже четвёрки исправляла. Ни разу не вызывали родителей — идеальная ученица. Не ныла из-за кукол, не орала в истериках. Просто ждала, когда же мама скажет: «Молодец».
Но каждый визит к ней — как нож в сердце. «Некрасивая ты у меня», «Вечно всё не так», «Где ты такой урожайкой выросла?» Я притворялась, что не замечаю: «Она так привыкла», «Устала», «Не умеет иначе». Но когда за плечами — годы трудов, ночи без сна с детьми, попытки сохранить семью — и снова: «Грязь в углах», «Суп пересолен», «Дети как цыгане», «Дом — свинарник»… Терпение лопается.
После рождения сына мама буквально выгнала меня на работу:
«Сидишь, как мешок! Давай, шевелись!»
А когда я устроилась, тут же:
«Угодила в офис, теперь семья тебе не нужна. Карьеристка! Да и толку от тебя — ни ума, ни сноровки».
И по новой. Сравнения. Опять. Вечно. Светка — «ангелоinks оm”. Лиза — «устроилась, хваткая». А я — будто неудачный эксперимент. Я молчу. Стискиваю зубы, прячу слёзы. Потому что если сорвусь — она тут же: «Ах, вот какая неблагодарная! Всё ей не по нраву!»
Иногда хочется закричать: «Мама, почему?! Что я сделала не так?» Но не могу. Страшно. Боюсь, что если выплесну всю боль — она захлопнет дверь. А я не переживу этого. Даже сквозь боль… она — мой последний якорь.
Муж твердит: «Выскажи всё! Может, очухается». Но он не понимает. Для него — просто. А для меня мама — не просто человек. Это корни, это воздух. Без неё я — как срубленное дерево. Пусть ранит, но она — моя мать. И я, как в детстве, всё жду, что когда-нибудь она обнимет и скажет:
«Дочка, ты у меня самая лучшая. Я тобой горжусь».
Жду. Как ждала всю жизнь.
