— Мам, ну что может измениться за сутки? Зачем звонить каждый день? — равнодушно бросил в трубку мой сын. Родной. Единственный.
Слова впились в сердце, как нож. Я шла тогда по парку с подругой — Лидией Сергеевной. Мы часто гуляем, делимся радостями, бедами, болячками. Разговоры двух пожилых женщин. Но тут зазвонил её телефон. Она отошла, говорила минут десять, а вернулась — светится.
— Невестка звонила! Внук, представляешь, первый зуб показался! Старшая в годик ещё не было, а этот — в семь месяцев. Мы так переживали! Сейчас зайду в магазин, куплю торт и к ним — будем праздновать. Сама позвала!
— И так долго об этом говорили? — спросила я, и в голосе прозвучала горечь.
— Да не только о зубе! О жизни, о родне, о пустяках. Мы с ней почти каждый день болтаем. И с сыном тоже — он всегда минуту найдет. А с невесткой — так вообще! Начнём с одного, закончим другим. Даже не вспомнишь потом, с чего начали. Как родные.
А у меня не так. У меня совсем иначе…
Мой сын живёт в той самой квартире, которую я ему оставила, переехав в деревню после смерти мужа. Работает, жена в декрете с дочкой. Конфликтов не было — всё тихо, вежливо. Но и тепла не было. А когда я пытаюсь его найти — натыкаюсь на стену.
— Мам, без изменений. Работал, поел, спал. Жена дома, всё нормально. Зачем звонить каждый день? — вот и весь разговор.
Я не лезу, не названиваю с утра до ночи. Просто хочу знать, как дела. Как внучка растёт. Как здоровье. Но если звоню — сын сбрасывает: «Занят». Или отвечает сухо, раздраженно. А если дозвонюсь до невестки — только «да», «нет», «всё хорошо». Ни души, ни жизни.
Идём с подругой — она заходит в магазин, покупает торт, идёт к невестке. У них праздник. А у меня — тишина. Я даже не знала, когда у моей внучки первый зуб прорезался. Узнала потом, случайно. Мне не сказали. Меня не позвали. Мои намёки на визит — словно в пустоту. Будто не слышат. Или не хотят.
Однажды решилась. Собралась, испекла пирог, надела лучшее платье и пошла без предупреждения. Невестка открыла дверь — растерянность на лице. Пирог съели… но в воздухе висело напряжение. Будто я пришла не к семье, а к чужим людям. Потом сын подошёл, тихо сказал:
— Мам, пожалуйста, предупреждай в следующий раз, если придёшь.
Предупреждать? В свою же квартиру? К сыну? К внучке? К семье, ради которой жила? Всю себя отдавала — а теперь я здесь лишняя.
Два месяца звонила, чтобы увидеть внучку. Всё время отговорки: «болеем», «неудобно», «не сейчас». А потом выяснилось — родители невестки живут за границей, даже по видеосвязи не общаются. Но их дочь, моя невестка, не скучает по ним. Она такая же холодная. А сын? Мой сын стал как она. Чужим.
— Мам, ты вечно недовольна. Все твои разговоры — сплошные жалобы. У тебя же подруги есть — вот с ними и говори. Я после твоих звонков даже работать не могу. И вообще — о чём разговаривать каждый день? — выпалил он однажды. Без стыда. Без капли жалости.
И вот теперь я одна. В тихой квартире. Без звонков, без гостей, без торта и без внучки. Знаю — если со мной что-то случится, он даже не узнает. Разве что кто-то из знакомых сообразит ему позвонить. Моя подруга живёт жизнью своих детей и внуков, а я — воспоминаниями. О том, как когда-то у меня был сын, который говорил «мама» с любовью… а теперь просто просит не звонить.
Вот и живу. Молча. С болью.
