«За столом с родителями… которые меня не узнали»
Эта история — не сказка, не сюжет для мелодрамы и не байка, придуманная для красного словца. Это правда, от которой становится тяжело дышать. Она пришла ко мне от подруги тёти, и я запомнила её до мельчайших деталей. Расскажу её от её имени — потому что только так можно передать всю ту боль, растерянность и ту силу, с которой она прошла через это.
Меня зовут Анастасия, и я выросла в детском доме. С полутора лет — без тепла, без сказок на ночь, без маминых рук. Вместо этого — серые стены, чужие голоса и постоянное чувство, будто что-то потеряно. Со мной оставили записку — несколько строк о том, что родители отказались от меня из-за денег. Это было в лихие девяностые, когда рушилось всё — страна, семьи, судьбы. Я верила. Очень хотела верить. Что им некуда было деваться. Что они вернутся.
Воспоминаний не осталось, только фотографии. Пара старых снимков, где были мама, папа и я — малышка. Эти фото были моей надеждой. По ночам я разглядывала их, запоминая каждую черточку, каждый узор на обоях. Мечтала, что однажды дверь откроется — и они придут.
Но годы шли. Мне исполнилось восемнадцать, и я ушла из детдома. Переехала в большой город — тот самый, где когда-то делали эти кадры. Снимала угол, бралась за любую работу, но поступила в университет — упрямство и привычка бороться помогли. А потом в моей жизни появился он — Игорь. Внимательный, добрый, надёжный. Мы встречались почти два года. Он стал моей опорой. Впервые я почувствовала себя не брошенной сиротой, а женщиной, которой дорожат.
Однажды он предложил познакомить меня с родителями. Они жили в Ростове-на-Дону, а сам он перебрался в мой город из-за работы. Я боялась. Отнекивалась, говорила о сессии, о делах. Но он настаивал, уверял, что мама давно хочет увидеть невестку. В конце я согласилась.
Мы приехали в субботу. Нас встретили супруги лет шестидесяти — приветливые, аккуратные, с манерами людей старого времени. Дом был светлый, ухоженный, с привычным уютом. В гостях была ещё одна семья — сестра будущей свекрови с мужем и дочкой. Все улыбались, наливали чай, говорили о свадьбе, делились планами.
Но внутри у меня всё сжалось. Что-то было не так. Очень не так. Я не понимала, откуда это чувство — будто я здесь уже была. Эти обои, эта люстра, ковёр на стене… И вдруг — как удар. Я узнала квартиру. Это был тот самый дом, который видела на фотографиях. Эти стены, эта мебель, даже узор на занавесках — всё было до боли знакомым. Именно здесь я была маленькой. Именно отсюда меня увезли в детдом.
Я поняла: передо мной — мои родители. Те, кто бросил меня, оставил в казённом доме. И те, кто потом, через несколько лет, родил другого ребёнка и жил дальше — будто меня и не существовало. Младшая дочь, сидевшая за тем же столом, была моей сестрой. Но только для них — не для меня.
Не помню, как встала из-за стола. Сказала, что плохо. Поблагодарила за гостеприимство. И ушла. Просто ушла. Слёзы жгли лицо, ноги подкашивались. Казалось, сердце разорвётся на части. Но я не вернулась.
Игорь потом звонил, переживал. Я долго молчала, а потом рассказала правду. Он обнял меня и сказал, что никуда не уйдёт. И остался.
Мы поженились. С его родителями он общается редко — вежливо, но холодно. Они так и не узнали, кто я. Я сменила имя после выпуска из интерната. Дату рождения тоже поменяла — кроме мужа, никто не знал правды. Когда его мать спрашивала о дне рождения, я называла другую цифру. Она не замечала. И, кажется, уже не заметит.
А я? Я живу. С мужем, с сыном. С прошлым, которое не отпускает, но которому не позволю править мной. Я простила. Но не забыла. И, наверное, никогда не смогу. Зато теперь я точно знаю, кто я. И что семья — это не те, кто дал тебе жизнь. А те, кто остался.
