Лохматый спаситель
Плавный стук колёс и мелькающие за окном берёзы мягко убаюкивали. Игорь задремал, прислонившись к холодному стеклу, крепко сжимая большую розовую коробку — куклу для своей шестилетней дочки Лизоньки. До дома оставалось всего полтора часа: командировка подходила к концу, и он уже представлял, как обнимет жену и свою малышку.
Сон пришёл неожиданно, но такой тёплый: родная изба, любимая Марина, Лиза — его лучик. Даже пёс Барсик, которого он терпеть не мог, приснился. Маленький, вечно дрожащий, бесполезный на вид. Но Лизонька упросила — притащила его с улицы щенком, и он, глядя в её глазёночки, сдался.
Поезд дёрнулся и резко остановился. Игорь открыл глаза. Напротив сидела незнакомая бабушка.
— Добрый день. Мы знакомы? — спросил он, сбитый с толку.
— Нет, сынок. Просто умилительно смотреть — такой серьёзный мужчина, а в руках кукла.
— Дочке. Стараюсь из каждой поездки что-то привозить. Соскучился ужасно.
— Счастливая у вас семья…
— Это мне с ними повезло, — тихо ответил он.
Дом стоял на окраине, среди старых берёз. У калитки он заметил неладное — она была распахнута. Решил, что жена с дочкой вышли встречать. Но на крыльце его ждала бледная, дрожащая Марина.
— Игорь! Лиза пропала!
Слова пробили, как пуля. Улыбка исчезла. Он поставил сумку у забора, но куклу не выпустил из рук.
Марина, задыхаясь, рассказала: Лиза играла с Барсиком в песочнице. Она вышла на минуту, вернулась — никого. Обыскали двор, улицу, заглянули к соседям. Пусто.
— Калитка была закрыта?
— Лиза могла открыть… Но она знает, что нельзя…
Бросились искать. Обежали все вокруг, звали, стучали в соседские дома. Через час стало ясно — без милиции не обойтись. Поисковый отряд. Осмотр.
В песочнице остались лишь ведёрко и следы. Исчез и Барсик.
— Может, он с ней, — предположил участковый.
Игорь верил — Лиза жива. Он пойдёт в лес, найдёт её. Неважно как. В одной рубашке, несмотря на вечернюю прохладу. «Если ей холодно, то и я не согреюсь», — твердил он про себя.
С фонарём в руках, в окружении добровольцев, он шёл через чащу. Останавливались, кричали. Тишина. Игорь вспомнил, как однажды вёз Лизу из садика, и она, тыча пальчиком в дрожащий комочек, спросила: «Пап, можно мы его возьмём?»
Барсик стал её тенью. Согревал, когда она болела. Скулил, когда её не было. Больше, чем пёс. Как ангел-хранитель.
И вдруг — в темноте мелькнуло розовое. Панамка с зайчиками. Потом босоножек.
— Это её! — хрипло вырвалось у Игоря.
Волонтёры молчали. Их взгляды говорили достаточно. Но он гнал от себя дурные мысли. «Жива. Она жива».
Через несколько часов крик разорвал тишину. Нашли овраг. На дне — девочка. Бледная, в царапинах, но живая.
— Пап… Я пить хочу, — прошептала она, когда он прижал её к себе.
— Сейчас, зайка. Всё хорошо.
А когда поднялись наверх, Лиза дёрнулась:
— Барсик там… Он не смог…
Пса нашли. Истекающего кровью, со сломанной лапой. Но он дополз, чтобы люди заметили их с Лизой.
Утром ветеринар осмотрел Барсика:
— Усыплять?
— Нет. Лечить. Он спас мою дочь.
Через две недели Лиза снова носилась по двору. Рядом, слегка прихрамывая, бежал Барсик, радостно тявкая. И в каждом движении этого лохматого комка было больше преданности, чем в тысяче слов.
Он оказался не просто нужным. Он стал героем. Настоящим.
