С Игорем мы вместе уже почти семь лет. Познакомились, когда оба учились в университете и жили в соседних комнатах общежития. Он всегда привозил с каникул целый чемодан банок и контейнеров — его мама стряпала так, что пальчики оближешь, и хотела, чтобы сын ни в чём не знал нужды.
Когда Игорь сделал мне предложение, я сразу поняла: прежде чем начать нашу совместную жизнь, нужно познакомиться с его матерью — Татьяной Степановной. И встреча эта оказалась удивительно душевной: она приняла меня с распростёртыми объятиями, была мудрой, весёлой женщиной без тени высокомерия. Татьяна Степановна родила Игоря в 19 лет, а когда ему едва исполнилось полгода, её муж погиб в аварии. Но она не сломалась — одна подняла сына, без помощи родни, и воспитала его настоящим мужчиной.
Жизнь её была нелёгкой: трудилась на двух работах, жила скромно, но никогда не ныла. Когда мы с Игорем сказали ей, что решили пожениться, она лишь улыбнулась:
“Ну, теперь мой Игорек в надёжных руках”, — и крепко прижала меня к себе.
После свадьбы мы перебрались в родной город Игоря — ему там предложили хорошее место. Татьяна Степановна сразу заявила, что жить вместе нам не стоит: мол, она привыкла к своей свободе и только помешает. Мы сняли квартиру неподалёку — всего три остановки на трамвае.
Свекровь часто заглядывала к нам. Всегда с лёгким макияжем, аккуратной причёской, в элегантном пальто и с модной сумочкой. Никогда не лезла с советами, наоборот — хвалила мою стряпню, помогала с уборкой, с ней было легко и тепло. Мы частенько ходили к ней на чай с пирожками. У неё была своя жизнь — подруги, спектакли, музеи, дни рождения знакомых — она не сидела без дела.
Когда родился наш сын Глеб, Татьяна Степановна стала для нас настоящей опорой. Она показала, как купать младенца, как его кормить, гуляла с ним, пока я отдыхала, забирала из садика, если мы задерживались на работе. Я чувствовала к ней не просто уважение, а глубочайшую благодарность.
Но вдруг она словно испарилась. Перестала приходить, не звала в гости. На мои расспросы Игорь отвечал, что она уехала к подруге в соседний город на пару месяцев — мол, просто решила отдохнуть. Меня это насторожило: раньше она никогда не пропадала так обдолго.
Иногда она звонила по видеосвязи, просила показать Глеба, но сама в камеру не попадала. Если я пыталась спросить прямо, отшучивалась. Чувствовалось — что-то не так.
Однажды я сама позвонила ей, и она призналась, что лежит в нашей городской больнице — с сердцем. Я тут же собралась ехать, но Татьяна Степановна настояла: “Когда выпишусь — сами всё узнаете”, — сказала она.
Через несколько дней она позвала нас к себе. Сказала, что хочет рассказать кое-что важное. Когда мы пришли, дверь открыл незнакомый мужчина. За его спиной стояла Татьяна Степановна — сияющая, помолодевшая, с крохотным комочком на руках.
“Знакомьтесь, это Василий, мой муж. А это — Лизанька, наша доченька. Мы расписались несколько месяцев назад. Не говорила вам раньше — боялась, что осудите. Мне ведь уже 48…”
Я онемела. В горле стоял ком, но не от обиды — от радости за неё. Я обняла её, как родную, и сказала, что горжусь ею. Потому что любовь не имеет возраста. Каждый заслуживает счастья — несмотря на годы, прошлое или пересуды.
Теперь я с радостью помогаю Татьяне Степановне с малышкой. Как когда-то она помогала нам с Глебом. У нас получилась настоящая семья — где нет чужих, где царят поддержка и тепло. Мы — родные. Настоящие.
