Старик, отец троих детей, не предполагал, что доживет свои дни в доме для престарелых. Как же горько осознать истину слишком поздно, когда уже ничего не исправишь…
Василий Семёнович стоял у окна в здании, что теперь называлось его домом, — в небольшом приюте для стариков под Нижним Новгородом. За окном кружилась позёмка, заметая улицы пушистым снегом, а в сердце поселилась ледяная хандра. Он, вырастивший троих ребятишек, никогда не думал, что встретит закат жизни среди чужих людей, в четырёх стенах. Былые дни казались теперь далёкой сказкой: просторная квартира в центре города, верная жена Полина, трое славных ребят — радость и гордость. Работал мастером на фабрике, имел “Волгу”, приличные сбережения, но главное — крепкую семью. И как же всё изменилось…
С Полиной они подняли на ноги сына Геннадия и дочерей — Варвару и Дарью. В их доме всегда горел свет, слышался смех, приходили гости. Старались научить детей уму-разуму, вложить в них всё самое доброе. Но восемь лет назад Полины не стало, и Василий остался с незаживающей болью в душе. Тогда он ещё верил, что дети не оставят его, но судьба показала иную правду.
Шли годы, и Василий Семёнович стал обузой для своих чад. Геннадий, старший, укатил в Германию на заработки лет семь назад. Там обзавёлся семьёй, открыл строительную фирму, зажил в достатке. Изредка присылал открытки, иногда навещал, но в последние годы и это прекратилось. “Дела, батя, сам понимаешь”, — говорил он по телефону, а Василий молча кивал, пряча обиду.
Дочери жили в том же городе, но их поглотили собственные заботы. У Варвары — муж и трое ребятишек, у Дарьи — своя парикмахерская и вечная суета. Звонили изредка, наведывались раз в полгода, но всегда торопились: “Папа, прости, совсем некогда”. Василий глядел в окно, где люди несли домой мандарины и подарки. 30 декабря. Завтра Новый год, да и его день рождения тоже. Впервые за всю жизнь он встречал праздник в полном одиночестве. Без родных голосов, без тёплых объятий. “Я как ненужный хлам”, — шептал он, сжимая в руках старую фотографию.
Вспоминал, как Полина готовила оливье, как детишки в пижамах ждали Деда Мороза. Тогда дом был полон жизни. Теперь же тишина давила, а сердце ныло от тоски. Василий размышлял: “Где же мы с Полиной проглядели? Всё отдавали, а в итоге я здесь, как отработанный материал…”
Утром дом притих. Кто-то разбудил его стуком в дверь. Василий, не веря ушам, пробормотал: “Входите!”
“С праздником, папа! И с днём рождения!” — прозвучало, и сердце старого человека ёкнуло.
На ходу стоял Геннадий. Высокий, с проседью, но с той же искоркой в глазах, что в детстве. Он кинулся к отцу и обнял так крепко, что у того перехватило дыхание. Слёзы текли по морщинистым щекам, слова застревали в горле.
“Гена… Это правда ты?” — прошептал он, боясь, что образ рассыплется.
“Конечно, я, батя! Прилетел ночью, хотел сделать сюрприз, — отвечал сын, придерживая отца за плечи. — Почему ты мне не сказал, что сёстры сдали тебя сюда? Я же каждый месяц переводил деньги, хорошие деньги, для тебя! Они молчали, как партизаны. Я и не знал, куда ты пропал!”
Василий потупил взгляд. Не хотел жаловаться, не хотел сеять раздор между детьми. Но Геннадий был твёрд.
“Батюшка, собирай вещички. Сегодня же уезжаем. Поживёшь у нас в Германии, познакомишься с внуками. Моя Марта — золото, она уже ждёт тебя!”
“Куда мне, сынок? — растерялся старик. — Я и по-немецки-то не шпрехаю…”
“Невелика наука! Внуки научат, — Геннадий говорил так уверенно, что Василий начал верить в чудо. — Хватит тебе тут киснуть. Я же не зря вкалывал все эти годы!”
“Сынок… Да разве такое возможно…” — всхлипывал старик, вытирая слёзы рукавом.
“Батя, брось! Ты заслужил лучшего. Поехали домой.”
Соседи шептались в коридоре: “Вот это сын у Семёновича! Настоящий мужик!” Геннадий помог отцу собрать нехитрый скарб, и к вечеру они уехали. В Германии Василий начал новую главу жизни. Среди любящих сердец, под чужим небом, он снова почувствовал себя человеком.
Говорят, только в конце пути понимаешь, правильно ли воспитал детей. Василий Семёнович осознал: его Геннадий вырос именно таким, каким он мечтал его видеть. И это стало самым дорогим его подарком судьбы.
