**Дневниковая запись**
Иногда мне кажется, будто я оказалась не в квартире, а в запасниках Эрмитажа, где каждую вещь трогать строго запрещено. Уже который месяц я умоляю своего мужа, Дмитрия, подыскать нам съёмное жильё, потому что жить с его бабушкой, Марфой Петровной, — это настоящая пытка. Всё в этом доме — священная реликвия, каждая пылинка под запретом. Попробуй протереть полку — сразу «сердце шалит», «давление скачет», а через час уже вся родня в курсе, что я «невоспитанная» и «бессердечная». Марфа Петровна мастерски раскидывает вести, будто паутина по всему родственному древу.
До свадьбы мы с Димой оформили ипотеку на квартиру. На свадьбу родители дали нам приличную сумму, и я безумно радовалась — наконец-то своё гнёздышко, где я смогу быть хозяйкой. Мы оба работали, справлялись с платежами, всё шло неплохо… пока я не узнала, что беременна. Это был шок — я же пила таблетки! Сначала думала о… ну, ты понимаешь. Но муж и родственники хором закричали: «Как можно?!»
До родов я ещё работала, и денег хватало. Но после появления Алисы всё рухнуло — осталась одна зарплата Димы. Он крутился, как белка в колесе, брался за любую подработку. К своим родителям я не могла уехать — у них и без нас тесно, а у его родителей уже жил младший брат с женой.
Тогда на сцене появилась Марфа Петровна. Сама предложила переехать к ней — трёшка же, места хватит. До этого я её почти не знала, но казалось, что всё будет нормально. Мы согласились, нашу квартиру сдали, и финансово стало легче… но душевно — катастрофа.
Сначала ещё терпела, но потом начался кромешный ад. В доме бабушки — запрещено всё. Даже ребёнку! Если Алиса тянется к игрушке или ползёт не туда — у Марфы Петровны сразу «предынфарктное состояние». А потом она обвиняет меня, будто я нарочно натравливаю дочь, чтобы «сжить её со свету». Когда приходит Дима, она разыгрывает целый спектакль: я — плохая мать, хамка, неуважающая старших. А он? Пожимает плечами. Ему, видимо, нормально. А я уже на грани.
Я умоляю его: давай вернёмся в свою квартиру. Пусть будет туго, но без этого безумия. Он просит потерпеть. Говорит: «Выйдешь из декрета — съедем». Но как я доживу до этого момента — не знаю.
Я предложила поменяться ролями: пусть сидит с ребёнком, а я пойду работать. Пусть попробует провести день с этой «доброй бабушкой». Отказался. Тогда я поставила ультиматум: если не съедем через месяц — забираю Алису и уезжаю к родителям в Казань. Он задумался. И теперь я жду. Не слов, а действий. Потому что больше не могу.
