Зимой в деревню, затерянную среди густых елей на краю Архангельской области, пришла волчица. Был лютый мороз, снег хрустел под ногами, а тишину нарушал только треск замёрзших веток. Лесник Иван Петрович, мужчина лет шестидесяти, вышел из избушки на странный звук, похожий на жалобный вой. У самого крыльца, под забором, сидела исхудавшая, почти прозрачная волчица. Она не рычала, не скалила зубы — просто смотрела глазами, полными безмолвной мольбы.
Иван Петрович замер на секунду, будто раздумывая, стоит ли вмешиваться в лесные дела. Но потом всё же зашёл в дом и вынес куски мороженой оленины — запасы на крайний случай. Осторожно положил их у забора. Волчица, не подходя ближе, едва кивнула головой, схватила мясо и исчезла в темноте.
С тех пор она приходила регулярно. Всегда одна, всегда молча. Просто садилась на том же месте и ждала. Иван Петрович продолжал её подкармливать, хотя соседи уже начали ворчать.
— Ты сбрендил, Иван Петрович? К тебе хищник ходит, как на работу! А ну как нападёт? — качала головой соседка Валентина.
Но он только отмахивался. Знал: голодный зверь опасен, а сытый — уйдёт в чащу и не тронет.
Прошло несколько недель. Зима разгулялась вовсю: метели, сугробы по пояс, в лесу зверьё голодает. Но волчица всё приходила. Иногда пропускала день-другой, иногда задерживалась. А потом пропала. Иван Петрович ждал. День, два, неделю. Прошёл месяц — ни следа. Селяне вздохнули с облегчением: «Ну, слава богу, ушла!» А у старика на сердце был камень. Привык к ней — хоть и звучит это дико.
Ровно через два месяца, в один из последних морозных вечеров, он снова услышал тот самый звук — глухое рычание, почти родное. Сердце ёкнуло. Выскочил на крыльцо — и обомлел.
Перед ним стояла волчица. Но теперь не одна — чуть поодаль два молодых волка. Они настороженно смотрели на старика, но не злились. Все трое молчали, будто ждали чего-то. Будто понимали, что говорят глазами.
Иван Петрович онемел. Стоял в старой ватнике, чувствуя, как стынет дыхание на ветру. И вдруг осознал: он всё это время кормил не просто волчицу. Он спасал её семью. Мясо, что он оставлял, она уносила в логово, делила с волчатами. А теперь привела их — не за добычей, не со страхом, а… чтобы попрощаться. Или сказать спасибо. Кто его знает, как у зверей в голове устроено?
Минуту они стояли, не двигаясь. Потом волчица слегка склонила голову, как в их первую встречу, и вся троица бесшумно растворилась в снежных сумерках.
Больше их в деревне никто не видел. А Иван Петрович эту историю никому не рассказывал. Только иногда по вечерам, глядя в тёмную полосу леса, тихо бормотал себе под нос:
— Счастливо, сестра. И тебе спасибо.
И в этих словах было всё: и грусть, и благодарность, и понимание, что даже в дикой природе бывает место чуткости и доброте.
