Иногда мне кажется, что я попала в спектакль, где все роли уже распределены, а я — зритель без права голоса. Мой сын, Артём Владимирович, будто забыл, что он взрослый мужчина, и снова стал тем мальчишкой, за которого всё решают другие. А его жена, Анастасия Семёновна, — главный режиссёр их жизни, а я за кулисами — с кошельком в руках, наготове. Но терпение не безгранично, а просьб становится всё больше.
Изначально они стали жить вместе ещё до свадьбы. Сын тогда ютился у меня в московской однушке, а Анастасия делила комнату в общежитии с подругой. Поженились — сняли квартиру в Подольске. Я не вмешивалась: пусть учатся строить свою жизнь. Помогала, когда просили — рубль тут, тысяча там. Сама знаю, каково это: молодые, денег не хватает, всё вперёд ногами.
Но вот их нынешняя идея — завести ребёнка — просто не укладывается в голове. Ни своей квартиры, ни стабильного дохода, ни даже нормальных сбережений. Зато громкие речи: «Время не ждёт», «После тридцати рожать рискованно», «Как-нибудь справимся». И мой Артём лишь смущённо кивает. Смотрю на него — и не узнаю. Куда делся твой здравый смысл, сынок? Почему ты снова позволяешь вести себя, как марионетку?
Официально он числится менеджером в какой-то фирме, но там то зарплату задержат, то штат внезапно сократят. За последние три года сменил уже пять мест. То коллектив «токсичный», то начальник — самодур. У Анастасии и того хуже — подработки в салоне, копеечные. А они уже третий раз за год переезжают. Сейчас, пока вдвоём, — ещё терпимо. Но с ребёнком? С ночными кормлениями, переездами, вечными «где взять на памперсы»? Кто выдержит?
Пыталась говорить с ними по-хорошему: окрепните финансово, обустройте быт, подумайте о завтрашнем дне. Но нет — решение принято. Ей «уже поздно ждать», а сын, будто под гипнозом, твердо: «Мы справимся». И я, получается, должна быть не просто бабушкой, а ещё и кошельком, и няней, и спасательным кругом? Помочь — святое, но у меня и свои заботы есть: и пищеварение пошаливает, и пенсия не резиновая.
А если не потянут? Если через пару месяцев окажется, что нечем платить за аренду или купить смесь? Кто останется крайним? Я. Потому что отказать родной кровиночке — выше моих сил. И от этой мысли холодеет внутри. Я уже устала быть вечной страховкой. У меня тоже есть право на спокойную старость.
Анастасия же только смеётся: «Авось пронесёт!» И в её голосе — беззаботность, будто речь о походе в кино, а не о человечку, который скоро появится на свет. А у меня сердце сжимается: неужели нельзя сначала подумать, а потом решать?
Я не против внуков. Мечтаю качать на руках, печь пироги, читать сказки. Но хочу, чтобы ребёнок рос в стабильности, а не в вечном «как-нибудь». Чтобы у него была своя кроватка, тёплая куртка зимой и уверенность, что родители — его опора, а не я.
Гляжу на них и понимаю: подожди они даже год — могло бы быть иначе. Найти нормальную работу, отложить на первоначальный взнос, оформить ипотеку. Но в их мире сначала делают, а потом думают. А расхлёбывать — кому? Мне.
Молчу. Знаю, что мои слова — как об стенку горох. Но в душе уже готовлюсь: к звонкам среди ночи, к новым тратам, к роли, на которую я не подписывалась. Потому что дети — это не только счастье, но и крест. И, видимо, мой — до конца дней. Вот только когда-нибудь ведь и крестьянин понимает, что нельзя вечно тащить и лодку, и весла в одиночку…
