**Дневниковая запись**
Восемь лет замужем, и вот я, Ольга, наконец освободилась от тех глупых установок, которые вбивали мне в голову с детства. Мать, бабка да и свекровь – все твердили, что настоящая жена обязана успевать всё: работать, детей растить, дом в кристальной чистоте держать, мужа вкусно кормить, чтобы он всегда сытый, довольный, да в отглаженной рубахе щеголял. Я старалась, выкладывалась по полной, а мой муж, Владимир, даже не замечал, как мне тяжело. Просто привык, что всё само собой делается. Но я устала – устала быть невидимой, устала тащить на себе этот воз.
Перед глазами всегда были примеры: мать, бабка, старшая сестра Марина – все как под копирку: идеальные хозяйки, отдавшие себя семье. Мать работала в школе, возвращалась, стряпала обед, а потом до ночи тетради проверяла. И никто не считал это подвигом – просто «женская доля». Отец до сих пор не знает, где его носки лежат. Мать ему и тапочки подаст, и ужин на стол поставит. Ни разу не видел, чтобы он веник в руки взял. Да, он много работал, деньги хорошие приносил – даже квартиру мне с сестрой купил. Мать могла бы и не трудиться, но считала, что её вклад в бюджет важен. Так её бабка воспитала, а она нас.
Сестра Марина вышла замуж раньше меня лет на пять и во всём мать повторяла. Двоих детей родила, дом – как картинка: чистота, уют, пироги на столе. Я мечтала о таком же. Но Владимир, в отличие от отца или её мужа, больших денег не приносил. Возвращался поздно, но зарплаты едва хватало. Я его успокаивала, говорила, что он талантливый, вот-вот карьеру сделает. А сама крутилась, как белка в колесе.
Дома он ничего не делал. До свадьбы жил с родителями, и его мать, Галина Петровна, оберегала сына от «бабских» дел. По её мнению, мужчина должен гвозди забивать, полки вешать да мебель передвигать. Но у Владимира грыжа – так что и от этого отмазка. За восемь лет один ремонт сделали, и то рабочие всё. А я выбивалась из сил: убирала, готовила, стирала, гладила. Хотела быть «правильной женой», но с каждым днём сил оставалось всё меньше.
Два года назад родила второго. Беременность далась тяжело, едва ходила, а Владимир вместо поддержки начал ворчать: то суп невкусный, то рубашка мятая, то пыль на полке. Я, еле живая, с младенцем на руках, пыталась делать всё, как раньше. Мать и свекровь хором: «Ты ничего особенного не делаешь, это и так твоя обязанность». Я верила, хоть внутри росло ощущение, что тону под грузом их ожиданий.
Всё изменилось, когда мой семилетний сын, Егор, отказался убирать игрушки: «Это женское дело, мама сама уберёт». Повторил слова отца дословно. В тот момент во мне что-то сломалось. Будь я в другом настроении, может, и махнула бы рукой. Но тогда меня накрыло так, что я орала, плакала, не могла остановиться. Это был не просто срыв – крик души, уставшей быть никем. Через час я успокоилась, но поняла: так больше не будет.
Вечером поговорила с Владимиром. Хотела объяснить, как мне тяжело, как не хватает его помощи. Не требовала, чтобы он всё делал – просто иногда сходить в магазин, посидеть с детьми, чтобы я могла хотя бы душ принять. Но он меня оборвал: «С чем ты не справляешься? С детьми? С уборкой? Я тебя содержу, пока ты в декрете, а ты ещё и работу свою на меня свалить хочешь? А ты что делать будешь – на диване валяться?» Его слова резанули, как нож. Он не услышал. В конце крикнул: «Я без тебя справлюсь, а ты без меня – нет». Что ж, посмотрим.
С того дня я решила: хватит. Взялась за репетиторство – раньше английский преподавала. Теперь у нас дома холодная война. Я перестала за ним бегать: не готовлю, не стираю его вещи. Только себе и детям. Хочет жить без меня? Пусть попробует. Мать и сестра отказались помогать с детьми, обвиняя меня в разрушении семьи: «Ты с ума сошла – мужа не кормить! Он прав, ты сама виновата. Я и работала, и дом тянула – и ничего, жива!» – тараторили они. «Терпи, женщина, судьба твоя такая», – добавила мать. Для них это норма, для меня – унижение.
Выручила подруга Ирина, с которой раньше в школе работали. Она согласилась сидеть с младшим, пока я уроки провожу. Старший, Егор, уже один дома может. Так живём уже два месяца. Я не вернусь к жизни служанки. Тяжело, но я не хочу до гроба быть тряпкой и кухаркой. Егора уже приучила порядку, младшего научу, что нет «мужских» и «женских» дел.
Надеюсь, Владимир одумается. Если нет – готова к разводу. Лучше одна, чем тень в собственном доме. Моя судьба – не угождать, а жить с гордо поднятой головой.
**Вывод:** Женщина – не бесплатная прислуга. Иногда единственный способ заставить себя уважать – перестать быть удобной.
