«Ты что, кота роднее племянника считаешь?!» — взорвалась мать.
С самых юных лет я, Ульяна, грезила о коте. И вот в двадцать лет купила котёнка у надёжного заводчика в тихом городке под Воронежем. Назвала его Барсиком, и он стал моей тенью, моей отрадой. Я отдавала ему все свободные минуты: гладила, баловала, лечила. Он был не просто зверьком — а частицей души, тихим спасением в бурях будней. Родители не запрещали, но и не понимали: «Вот выйдешь замуж, детей нарожаешь, а ты с котиком цацкаешься!» — бросала мать, Татьяна Сергеевна, скривив губы.
Моя сестра, Ольга, родила сына, Стёпку, и с тех пор я стала вечной нянькой. Но, признаться, к племяннику я не чувствовала ничего. Помогала — варила кашу, стирала пелёнки, но каждая минута с ним тянулась, как год. Когда Ольга валилась с ног, Стёпку забирала мать. А я, едва переступив порог, шла к Барсику. Его урчание, его преданность согревали меня. Однажды мать не выдержала: «Ты что, зверюга тебе дороже крови родной?!»
Я честно ответила: «Да». Барсик был моим солнцем, а Стёпка, хоть и родня, оставался чужаком. Мать вспыхнула, как порох: «Да как ты смеешь?! Это ж плоть от плоти!» Ольга лишь фыркнула, назвав меня дурой. Но я не отступала. Зачем притворяться? Их гнев лишь укрепил меня.
Мать, видимо, затаила злобу. Как-то раз я заночевала у подруги, а вернувшись, не нашла Барсика. «Испугался чего-то, дверь открыта была — сбежал», — равнодушно бросила мать. Мир рухнул. Я исходила весь район, расклеивала листовки, но Барсик пропал. Эта рана не затянется никогда.
Через два месяца, приехав в гости, я узнала правду от младшего брата, Игоря. Оказалось, мать с Ольгой решили меня «проучить» — выкинули Барсика на улицу, потому что я smiled dared сказать, что он мне дороже Стёпки. Игорь сначала их поддержал, но потом испугался их жестокости.
Когда правда всплыла, я окаменела. Родные, те, кто должен был меня беречь, украли у меня самое дорогое — просто чтобы доказать свою правоту. Для них Барсик был тварью, для меня — целым миром.
Они не поняли. Барсик был рядом, когда я тонула в отчаянии. Его лапа на моей ладони — единственное, что мешало мне разбиться. А Стёпка… просто чужой ребёнок. Я помогала Ольге из долга, но она этого не оценила.
Я не знаю, жив ли Барсик. Может, его приютили добрые люди. Но этот шрам — навсегда. Мать и Ольга сломали что-то во мне. Их поступок показал: мои чувства для них — пустой звук.
Теперь я живу с женихом, Дмитрием, и новым котёнком. И клянусь: больше никто не заставит меня стыдиться своей любви.